— Артисткой? — поразился Черкесов.
— Да.
— И вы не возражали?
— Я слишком поздно обо всем узнал, — помрачнел ротмистр. — Сестра не сочла нужным советоваться со мной. Женщины вообще таковы: любят настоять на своем, не спрося дельного совета!
— Да, это так, — задумчиво протянул Петр.
— Таким вот образом Марина пела на театре лет пять. Признаться, хлеб не легкий, особливо когда вокруг вьются недостойные мужчины. Ну, вы-то знаете как это бывает. И тут приходит мне сообщение, что дед, отец нашего батюшки, скончался и завещал нам часть своего состояния! Тут же мы с сестрой собрались и выехали сюда, ибо тут поместье дедово. Но остановиться в нем мы не можем, оттого что прочая родня нам препятствует. Ну, это долгая история… — поморщился ротмистр.
— Да, чего только не случается…
— Так вот! — оживился Дубельт. — Марина, как актриса, вам сыграет что угодно, взамен вы предоставите нам кров. В порядочности нашей можете не сомневаться, вам ничто не угрожает. Хотя это и авантюра, но ведь все зависит от того, как взглянуть на дело.
— Да как тут еще взглянешь?
— Военная операция, — заговорщицки подмигнув, шепнул ротмистр.
«Ну и дела! — подумал Петр. — Такого со мной еще не случалось… Что за авантюра! А что, ежели рискнуть? План, конечно, неверный и туманный, но вдруг…»
Черкесов усмехнулся:
— Ну, когда так… Только ваша сестрица… Согласится ли она?
— Мы у нее теперь же спросим!
— Нет, теперь — нет. Она спит, поди, давно! Лучше-ка мы и сами вздремнем, а завтра поговорим.
— Мысль верная, — согласился Андрей, и оба недавних приятеля отправились на боковую.
— Какой милый дом… — Марина, сидевшая в удобной коляске, добытой для нее Черкесовым, держала изящной рукой, затянутой в перчатку, кружевной зонтик над головой и с любопытством оглядывалась по сторонам. — Это все имение госпожи Михайловой?
— Да, Марина Андреевна, — ответил Черкесов.
— Недурно здесь, — ротмистр Дубельт, сидевший подле сестры, тоже с любопытством оглядывался. — Надеюсь, когда нам улыбнется фортуна, мы приобретем себе жилище не хуже здешнего.
— На многое не надейся, братец, — осадила его Марина. — Такого имения нам не видать, да оно и не надобно.
— Верно, — покачал головою ротмистр. — А вы, Петр, что же? Неужели вся эта красота оставляет вас равнодушным так же, как и мою Марину?
— Не совсем так, — улыбнулся Черкесов. — Вы забываете, что я здесь управляющий, и потому здешние красоты и удобства — предмет неусыпных моих забот.
— М-да… Жениться на здешней помещице может быть весьма выгодно…
— Андрей Андреевич! Прошу вас не говорить такие вещи… — нахмурился Черкесов.
— Простите, простите! — воскликнул ротмистр. — Сорвалось по глупости.
— Я не жениться стремлюсь, а только любви желаю, — пробормотал Петр себе под нос.
— Похвальное желание. Оно не может не восхищать женщину, какой бы женщина ни была, — решительно заявила Марина. — Я сделаю все, что может от меня зависеть для того, чтобы Полина Платоновна обратила на вас внимание, мой друг. — При этих словах она улыбнулась Черкесову.
И хотя лицо ее при этом оставалось строгим, но становилось понятно, что она всей душой расположена к собеседнику.
Надобно сказать, как вообще отнеслась Марина к остроумной идее, предложенной ее братом. Узнав про все, она не стала ни смеяться, ни ложно стыдиться, чем так грешат многие дамы, но, внимательно взглянув на Черкесова, спросила:
— Вы и в самом деле так любите ее?
— Да, — ответствовал тот.
— И не боитесь так рисковать? Довериться людям почти незнакомым?
Черкесов помолчал:
— Нет, не боюсь. К тому же я верю вам. — Он пристально смотрел на Марину.
— Мы не обманем вашего доверия, даю вам слово, — серьезно ответила она.
— Что же, скажу, что слову нашему вы можете верить, — вступил в разговор ротмистр. — Но ежели есть у вас сомнения, то куда как проще рассеять их, наведя справки…
— Нет, — твердо возразил Петр. — Нет у меня такого желания.
— Вот вам моя рука, сударь. — Марина протянула Черкесову узкую ладонь. — Я согласна разыграть роль вашей жены.
— Благодарю. — Петр поцеловал протянутую ему руку.
И вот трое молодых людей направились к поместью, в котором служил Черкесов.
— Мы расположимся в доме управляющего, — продолжал говорить Петр. — Он достаточно просторен и удобен, мы друг друга не стесним. К вашим услугам будет все, что вы оба пожелаете. Да, и при вас, Марина Андреевна, будет состоять личная горничная, почти компаньонка.
— Для сохранения моего доброго имени? — улыбнулась Марина.
— Да. И для вашего пущего комфорта.
— Благодарю. И прошу вас называть меня Мариной при посторонних, ведь я теперь госпожа Черкесова.
— Конечно.
— И нам с вами надобно перейти на «ты» и быть накоротке, — заметил ротмистр.
— Не думаю, чтобы это было трудно нам с тобой, — рассмеялся Петр.
— Как славно… — Дубельт откинулся на сиденье. — Как славно все устроилось. Я уж думал, что прозябать нам в доме станционного смотрителя придется предолго. А после надобно будет откочевать в какую-нибудь черную избу. Я-то человек привычный, но вот Марина… И что за удовольствие нашей родне мучить нас и пренебрегать нами?..
— Однако вот и ваш дом на ближайшее время, — прервал рассуждения ротмистра Черкесов.
— Какой милый! — воскликнула Марина.
Она с простодушием ребенка рассматривала скромные хоромы управляющего и искренне удивлялась им.
— Никогда не приходилось жить в таком красивом доме.
Да уж, это было истинной правдой. На родине, в Варшаве, жили они в самом скромном доме, стиснутым со всех сторон другими постройками, на узкой и нечистой каменной улице. Служила Марина в разных домах, но все это были дома городские. И теперь вдруг перед ней среди зеленых лугов, осененный тенью парковых дерев, стоял просторный, светлый дом. По сравнению с хозяйской усадьбой — большим домом — этот дом был мал. Но судите сами: разве плохо легкое двухэтажное здание, выстроенное в самом недавнем стиле, с большими светлыми окнами, просторным крыльцом и крышей над ним, поддерживаемой двумя изящными колоннами.
— Какова же должна быть усадьба? — пробормотала восхищенная Марина.
— Скоро вы все увидите своими глазами, — пообещал Петр.
Экипаж остановился. Петр легко выпрыгнул из него и подал руку Марине, все еще не пришедшей в себя от изумления.
— Сударь, господин управляющий… — На крыльце показалась служанка, державшая в порядке весь этот дом.
