Быстро переодевшись в темно-серое платье из плотного сукна с высоким воротником-стойкой и удобной застежкой спереди, Жюли накинула сверху черный бархатный плащ и, задув свечу, крадучись прошла к кабинету брата. Дверь была не заперта. Юленька знала, где Серж хранит довольно внушительную сумму в ассигнациях. Спрятанный под панелью потайной ящик, к ее великому огорчению, оказался заперт на ключ. Времени искать ключи у нее не было, поэтому, взяв со стола нож для разрезания бумаги, она, высунув от усердия язык, подцепила собачку замка и что было силы надавила на рукоятку ножа. Внутри механизма что-то щелкнуло, и замок поддался. Открыв ящичек, она вытащила толстую пачку ассигнаций.
— Прости меня, Господи, — прошептала девушка, засовывая деньги в саквояж, — но уж лучше я буду воровкой, чем монашкой!
Выбравшись на улицу через черный ход и сжимая ручку потертого саквояжа, девушка шагнула в черноту ночи. Ветер будто с цепи сорвался — раздувая полы ее плаща, он закручивал вокруг ног юбку, срывал с головы черный капор и сбивал дыхание. Дойдя до ворот усадьбы, Юля в последний раз оглянулась на отчий дом, и именно в этот момент раздался первый раскат грома. Тоска сжала сердце. Знать бы, что ждет ее впереди? Вздохнув, она торопливо зашагала в сторону почтовой станции по едва различимой в темноте дороге. И хотя идти было недалеко, и она спешила изо всех сил, но гроза все же настигла ее в пути. Холодные косые струи дождя быстро промочили и плащ, и платье. Мокрая одежда неприятно липла к телу и затрудняла движение, но девушка упрямо двигалась вперед. Она вздрагивала при каждом раскате грома и всполохе молнии, но у нее не возникло даже мысли о том, чтобы повернуть обратно. К чему? Вернуться, чтобы в полной мере испытать на себе гнев брата и выйти замуж за этого отвратительного Четихина? Уж лучше я гувернанткой устроюсь куда, — думала она, — чем стану женой этого великовозрастного шута.
Добравшись до ворот почтовой станции, она вздохнула с облегчением и без сил привалилась к столбу. Залаяла собака. Прикрикнув на нее, на крыльцо вышел сонный смотритель. Разглядев у ворот женский силуэт, он поспешил открыть калитку и впустить промокшую насквозь барышню внутрь.
— Что же это Вы, сударыня, по ночам бродите, да еще в такую погоду? — укоризненно покачал он головой, наблюдая, как она снимает с себя насквозь промокший плащ. — Неужто дело до утра не терпит?
— У Вас есть комната на ночь? — повернулась к нему Юля. — Я заплачу вперед.
— Найдется, — с подозрением покосился на нее служащий.
Забрав у него ключи, Юленька заперлась изнутри в крохотной комнатенке, больше похожей на каморку. Но и этим она была довольна. Какая-никакая, а крыша над головой, в такую-то погоду. Сняв мокрое платье и белье, она развесила его на стоящей в углу ширме, переоделась в сухое и улеглась в постель. Уже засыпая, она вспомнила, что не спросила у станционного смотрителя, когда утром отправляется дилижанс. Только бы не проспать! — была ее последняя мысль перед тем, как она провалилась в сон без сновидений.
Едва забрезжил рассвет, девушка открыла глаза и недоуменно огляделась. Вспомнив, где находится, и быстро соскочив с постели, Юля умылась холодной водой за ширмой. Платье из толстого сукна высохнуть не успело и было неприятно влажным и холодным. Открыв саквояж, девушка со вздохом посмотрела на прелестное легкое платье из тонкого голубого шелка, которое она вчера впопыхах захватила с собой. Нет, это явно не годится для путешествия! Поморщившись, она натянула на себя влажную одежду и поспешила в контору станции. Заплатив за проезд и выпив чаю с парой горячих, только что испеченных блинчиков, она почувствовала себя намного лучше.
Наконец, подали дилижанс. Бросив прощальный взгляд на родные места, девушка решительно поднялась на подножку и уселась на сидение. Она пока слабо представляла себе, что будет делать по приезду в столицу, но сейчас самым главным было добраться до Петербурга.
Ее попутчиками оказались молодой человек, по виду служащий почтового ведомства, и очень красивая молодая женщина. Юля украдкой разглядывала ее, но что-то в ней показалось ей странным. На незнакомке было очень красивое изящное платье с довольно смелым декольте, прикрытым тонкой кружевной косынкой, которое вряд ли было уместно одевать в дорогу. Кокетливая шляпка прикрывала золотистые локоны.
Во время остановки на одной из почтовых станций молодой человек, остановившись рядом с красавицей, склонился к ней и что-то прошептал ей на ухо. Соблазнительные губы изогнулись в холодной усмешке. Повернувшись к нему, красавица бесцеремонно рассмотрела его и ответила далеко не шепотом:
— Вряд ли Вы, сударь, с Вашим-то жалованьем можете позволить себе подобные траты.
Молодой человек вспыхнул ярким румянцем и, переговорив о чем-то с кучером, устроился на сиденье рядом с ним. Красавица меж тем усмехнулась и остановила взгляд на Юле. В голубых глазах мелькнуло любопытство.
— Вы едете в столицу? — поинтересовалась она.
Юля едва заметно кивнула.
— Одна? И Вам совершенно не страшно? — продолжила она свои расспросы.
— У меня не было выбора, — неохотно ответила Юленька.
— Когда-то и я так же ехала в столицу, полная надежд и смелых ожиданий, — грустно улыбнулась она.
— И что случилось? — не сдержала любопытства Юля.
— Я хотела стать актрисой, грезила театральными подмостками, мечтала о громкой славе и толпах поклонников, — усмехнулась она. — Но как выяснилось, голос у меня оказался довольно посредственный, а актерского таланта так и вовсе не оказалось.
— А что было дальше? — распахнула глаза Юля.
— Лучше Вам не знать об этом, — отвела глаза незнакомка. — Петербург может быть опасен для молодой неискушенной девушки.
За время пути девушки познакомились. Прекрасную незнакомку звали Ирэн, но это, пожалуй, было все, что она сообщила Юле о себе. Больше к разговору о занятиях Ирэн они не возвращались, коротая время за беседой обо всем и ни о чем.
К концу второй недели путешествия колеса экипажа загрохотали по мостовым столицы. Дилижанс остановился во дворе почтовой станции. Уставшие пассажиры, крайне довольные тем, что утомительное путешествие подошло к концу, с удовольствием выбирались из дилижанса. Юля тепло простилась с Ирэн и, выйдя за ворота, огляделась. Общение с новой знакомой натолкнуло ее на мысль о том, что она тоже могла бы попытать счастья на актерском поприще. Ну, вот я и здесь, Петербург! — улыбнулась девушка.
Пока Юля забирала свой саквояж, Ирэн села в подъехавший к станции богатый экипаж и уехала. Выйдя из ворот, девушка растерянно огляделась. На город быстро опускались осенние сумерки. Она зябко повела плечами — в столице было не в пример холоднее, чем в родной Кузьминке, промозглый ветер с Невы хлопал полами длинного бархатного плаща, трепал тёмные кудри, выбившиеся из-под шляпки. И ее радужное настроение вдруг померкло, стало как-то не до красот столицы, в голове крутились совершенно иные и куда более приземленные мысли. Юленька наугад пошла вперед, ее каблучки громко стучали по мостовой, а в голове билась единственная мысль: надо найти пристанище на ночь. Но как? К кому обратиться? Вспомнились слова Ирэн: "Петербург может быть опасен для молодой неискушенной девушки". Заметив, что встречные мужчины бросают на нее заинтересованные и оценивавшие взгляды, девушка похолодела. Страх мурашками пробежал по спине. Одна совсем одна в огромном городе. Мимо, обдав подол ее и без того пострадавшего в дороге плаща грязью, промчался роскошный экипаж. Она испуганно шарахнулась от него и угодила в чьи-то крепкие объятья.
