— У мадам Легран на этот счет другое мнение, — сказала Мадлен.
Слушая ее рассказ, Эмили встала с кровати и начала мерить шагами комнату, то и дело натыкаясь на Жозефину, хлопочущую вокруг своей хозяйки.
— Поверить не могу в то, что эта женщина предала тебя! Немедленно расскажи Алексу. Он обязательно поможет.
— Но что он сделает? Убьет мадам, сожжет театр? Я не вижу другого выхода! — воскликнула Мадлен. — Только представь, что случится, когда он узнает. Он начисто лишен терпения, и эта история даст ему карт-бланш. Наверное, чтобы замять скандал, он просто отошлет меня в деревню лет на двадцать.
Эмили весело улыбнулась.
— Знаешь, а ведь ссылка гораздо лучше, чем лондонская жизнь. Я уже несколько лет подряд прошу Алекса оставить меня в Ланкашире.
— Да, но ты можешь развлечь себя написанием романов, — парировала Мадлен. — А что я буду делать? Ставить «Макбет» со свиньями в главных ролях?
Возразить было нечего. Воспользовавшись заминкой, Жозефина положила холодный компресс Мадлен на лоб и подала чай.
— Жозефина, это лишнее, ты же знаешь, я не больна.
— Знаю, однако ты бледна, как настоящая англичанка. И совсем не спишь. Но ты же не англичанка, правда?
Мадлен рассмеялась:
— Я прожила здесь двадцать лет, и мама моя англичанка. Не удивительно, что я бледная.
— Ну уж нет! Ты — француженка, и если этот рыжий герцог явится на порог, мигом поднимешься с постели. Кажется, его мать — шотландка. А шотландцы — союзники французов, правда?
— Ну да. Были таковыми лет десять тому назад. Якобитов[8] больше нет, а если бы они еще существовали, им бы точно не понравился Наполеон.
— Ой, какая разница! — Жозефина терпеть не могла и Наполеона, и революционеров.
Эмили замерла на месте.
— Ротвел? При чем здесь герцог?
Спасаясь от ее пристального взгляда, Мадлен прижала к глазам прохладную ткань.
— Если ты забыла, на ближайшем балу я буду опекать его сестер.
— При чем здесь сестры? Из-за них ты бы так не волновалась! — заключила Эмили. — Мадди, что произошло?
Мадлен не хотела делиться прекрасными воспоминаниями о вчерашнем вечере и из суеверия боялась говорить о своих худших опасениях. Но от Эмили просто так не отделаться.
— Вчера, выходя из театра, я столкнулась с герцогом, — все еще пряча глаза, ответила Мадлен.
— Что?!
— Тише! Тетя услышит, — шикнула на нее Мадлен. Стащив со лба компресс, она впилась рассерженным взглядом в кузину.
Эмили упала в кресло и перешла на шепот:
— Он узнал тебя? Он понял, кто ты? Он не сделал ничего… непристойного?
Мадлен замолчала. Эмили была не только сестрой, но и самой близкой подругой, у них никогда друг от друга не было секретов. Но почему-то говорить о поцелуе не хотелось даже ей.
— Нет, он повел себя, как настоящий джентльмен, — солгала она. — И он не узнал меня.
Жозефина мрачно посмотрела на Мадлен, но ничего не сказала. Эмили была слишком потрясена и ничего не заметила.
— Ты уверена? Он же танцевал с тобой на балу у тети Августы! Конечно, все это очень необычно…
— Необычно, потому что со мной никто не танцует? — огрызнулась Мадлен.
Эмили вздохнула.
— Нет, глупышка, потому что Ротвел — повеса и распутник, но даже он, сохраняя крупицу добродетели, никогда не компрометировал невинных девушек.
Мадлен устыдилась своей грубости. Эмили не виновата в том, что у нее так много поклонников, ради Мадлен она бы отказалась от всех.
— Прости, Милли. Я так волнуюсь! Я не знаю, как проживу следующий месяц. Даже не беря во внимание Фергюсона, я понятия не имею, что мне делать. Тетя Агата и Алекс могут все узнать. Я не могу и дальше симулировать болезнь. Как поступить?
Пока девушки придумывали план спасения, Жозефина одевала Мадлен в красивое платье нежно-зеленого цвета, которое выгодно подчеркивало цвет ее глаз. Наконец они придумали. Эмили и Мадлен скажут всем, что сели на строгую диету и отказываются бывать на обедах. А тетя Августа может посещать обеды по своему усмотрению и рассчитывать на компанию девушек во время обычного раунда балов и приемов. Если Мадлен будет возвращаться домой раньше тети, об их тайне никто не узнает.
— Это самая безрассудная идея из всех, которые могли прийти тебе в голову, — пробормотала Мадлен.
Жозефина принесла полусапожки. Эмили победно посмотрела на кузину:
— А вот и нет! Это гениально!
— Это безумие, — заявила Мадлен. — Если мы не будем ходить на обеды, что я буду есть?
— А мы попросим Жозефину тайком приносить нам бутерброды, — нашлась Эмили. — И это только на месяц, всего четыре вечера каждую неделю. Представь, мы похудеем и станем еще красивее!
Мадлен посмотрела на горничную:
— Жозефина, что скажешь?
— Если надо приносить бутерброды, то я буду приносить бутерброды. Но я бы на вашем месте занялась бы герцогом. Польстите ему, пококетничайте, пусть он походит на задних лапках. Если у вас не выйдет охмурить его, он станет большей опасностью, чем мадам Августа.
У Мадлен перехватило дыхание. Флиртовать с таким развратником… К тому же она знать не знала, как флиртовать. Может, Фергюсон заметит, что мадам Герье абсолютно лишена женственности, и потеряет к ней интерес? Мадлен думала об этом как о спасении, но втайне сожалела, что так и не научилась искусству соблазнения.
Жозефина закончила причесывать госпожу.
— Вам нужно поесть, пока гости не прибыли. А потом делайте, что хотите. Но, пожалуйста, будьте осторожны. Думаю, маркиз и маркиза не хотели, чтобы вы всю жизнь провели в этом доме, но вряд ли они обрадовались бы, если бы вы оказались без крыши над головой.
Спускаясь к ланчу, Мадлен никак не могла выбросить из головы слова Жозефины. Служанка уже не обсуждала с ней перспективы замужества, она чувствовала, что Мадлен неприятна эта тема. Похоже, Жозефина и надеяться перестала, что отношение ее госпожи к поискам мужа когда-нибудь изменится. Но сейчас даже Жозефину больше волновала мысль о возможном исходе интрижки с герцогом, чем угрозы мадам Легран. Надежда увидеть хозяйку в подвенечном платье, судя по всему, вновь ожила в ней. Увы, этой надежде не суждено сбыться. Жаль, что, прежде чем определиться со своими желаниями, она не сможет увидеть Фергюсона. Мадлен хотела еще раз убедиться, что его поцелуи не имеют той цены, которую ей потребовалось бы за них заплатить.
Выбрав лучшую карету отца, Фергюсон велел запрягать лошадей. Несколько минут спустя, уже сидя в экипаже, он с удовольствием представлял, как совсем скоро окажется в особняке Стонтонов. Он торопился, но не потому, что впереди были важные разговоры о дебюте сестер. После случайной встречи с мадам Герье, а особенно после того, как ему удалось кое-что узнать о ней, ему вдруг вновь захотелось бывать в обществе, а еще больше — узнать, кем же была на самом деле эта актриса.
