– Нет…
– Нет – потому что пережил страшный позор. А ситуация вышла почти как у тебя: я заказал новую пару шоссов, хотел произвести впечатление на твою маму. Но они, черт бы их побрал, оказались совсем не по размеру, а я был слишком горд, чтобы признаться и попросить портного переделать. Я твердо решил любой ценой впихнуть себя в них. – Он сморщился от воспоминания. – И вот, натянув шоссы, я отправился в Куормби свататься. По пути ввязался в ту самую битву – Белвилл был на нашей стороне, и я захотел помочь, а заодно немного размяться, поэтому присоединился к ним. Битва почти подходила к концу, как вдруг мои шоссы треснули по швам. Ну, я тут же инстинктивно прикрыл рукой свое хозяйство, а лорд Айверс, вовремя подоспев, нанес мне удар. – Отец с омерзением дотронулся до шрама. – Это было так унизительно, ты и представить себе не можешь! Чертов Айверс потом еще несколько месяцев потешался, всем рассказывал эту историю и хохотал как идиот до тех пор, пока я наконец не убил его в сражении при Ипсуиче. Эвелин содрогнулась.
– Кузены будут теперь всю жизнь смеяться надо мной.
– М-да… – сердито произнес Уиллем при упоминании о племянниках. – Жаль, мы не можем их убить.
– Уиллем! – не очень правдоподобно возмутилась леди Стротон.
Он лишь безразлично пожал плечами, и Эвелин еле удержалась от смеха. Отец любил эту троицу ничуть не больше, чем она, и всем своим видом показывал, как сильно его утомляет их присутствие и что только ради жены он терпит этот кошмар.
Послышались шаги, в комнату вошла леди Джервилл со служанкой. Взгляд свекрови был полон сочувствия, но в то же время в нем отразилась неуверенность в том, что ее присутствие сейчас уместно.
Высвободившись из отцовских объятий, Эвелин подошла к матери, державшей наготове платье, но… надо же было такому случиться – как раз в этот злополучный момент в комнату ворвался Пэн. Не успела Эвелин благодаря родительским стараниям успокоиться, как все испытанное унижение вновь накатило с удвоенной силой. Юркнув за отца, она прижалась к его спине, в то время как он грозно повернулся к зятю.
– Так! В чем дело, милорд? Вам не…
– С ней все в порядке? – нетерпеливо перебил его Пэн. Очевидно, заметив искреннее беспокойство на лице жениха, лорд Стротон смягчился:
– Да, в порядке.
– Эвелин? – позвал Пэн, которого, судя по всему, ничто не могло убедить, пока он сам не удостоверится.
Тяжело вздохнув, Эвелин натянула через голову платье, расправила его и вышла из укрытия. Рунильда, к счастью, незамедлительно принялась за шнуровку на спине. «Ничего не поделаешь, придется пройти через это», – подумала Эвелин и, надеясь, что лицо не очень сильно покраснело от слез, подняла голову и посмотрела на Пэна.
– Со мной все хорошо, милорд, – сказала она тихо, но с чувством собственного достоинства. – Опозорена, правда, но в целом – порядок.
– Что ж, такое случается, – поспешил он утешить ее. Затем прибавил: – И я бы очень попросил тебя не волноваться – это глупо. Я не стану судить тебя за поведение твоих кузенов.
Придя в полное смятение от последней фразы, Эвелин быстро взглянула на родителей и увидела, что они тоже удивлены.
– Моих кузенов, милорд?
– Да. Их выходки непростительны, но я не позволю им заставить тебя бежать с твоего же праздника.
– О… э-э… ну… вообще-то, милорд, я ушла из-за стола по другой причине… дело не в злых шутках – к ним я уже давно привыкла… – запинаясь, начала объяснять Эвелин. – Я хотела пойти исправить… переодеться… Ну, вы наверняка заметили, как порвалось платье?
– А, это… – Пэн пожал плечами. – Я ведь сказал уже: такое случается. Я-то боялся, что ты так долго расстраиваешься из-за кузенов.
Эвелин не сводила с него пораженного взгляда. Пэн настолько беззаботно говорил о вещах, которые всего несколько минут назад казались ей сущим концом света!
– Как вы сказали… «случается»? – переспросила она.
– Конечно! Вот у меня постоянно швы на туниках расходятся. Диаманда, с тех пор как приехала обучаться у моей матери, сшила мне две – на день рождения и Рождество. Но они у нее получаются слишком узкими в плечах. В общем, пока я ничего не делаю – все нормально, но стоит мне взять меч и напрячь мышцы, как туника тут же разрывается пополам. – Пэн снова пожал плечами. – Было бы из-за чего переживать!
Его взгляд скользнул по лицу Эвелин, затем по красному платью. Она прикусила губу, испугавшись, что теперь, когда фигура без обвязки, он останется недоволен, и даже вздрогнула, когда он объявил:
– Что ж, сейчас ты выглядишь намного лучше. Румяная и больше не похожа на рыбу.
– На рыбу?! – ужаснулась Эвелин. – Да.
Как только он поджал губы и втянул щеки, демонстрируя ей, как она выглядела, Эвелин густо покраснела: она и не подозревала, что это было так ужасно! Ей казалось, намного красивее… Тут она заметила, что Пэн нахмурился. Конечно, с печалью подумала Эвелин, он сожалеет о том, что у него такая невеста. Она уже приготовилась выслушать его строгий выговор, как вдруг он, дотянувшись до ее волос, выдернул ленту, которую Рунильда только начала вплетать.
– У тебя прекрасные волосы. Распущенными они мне нравятся гораздо больше – будешь так ходить ради меня.
Сказав это, он взял ее за руку и пошел к двери. Эвелин со счастливой улыбкой последовала за ним, спотыкаясь и оглядываясь через плечо на родителей, леди Джервилл, Ганнору и Рунильду.
– Ему нравятся мои волосы… я должна ходить с распущенными для него. Запомни, Рунильда! – выкрикнула Эвелин уже в коридоре, вынужденная перейти на бег, чтобы успевать за размашистыми шагами мужа.
К счастью, у лестницы Пэн остановился и, повернувшись, словно желая что-то сказать, сильно нахмурился при виде того, как она покраснела и запыхалась. Эвелин насилу смогла закрыть рот и начала дышать через нос. Обычно такая легкая пробежка не отняла бы у нее столько сил, но сейчас она, видимо, еще не до конца пришла в себя после мучительного плена обвязки.
– Прости, жена. Никак не могу привыкнуть к тому, что ты такая маленькая. Я должен научиться соизмерять свои шаги с тобой.
– Маленькая? – Эвелин чуть не расплакалась. Ей ни разу еще не приходилось слышать о себе ничего подобного.
– Ну да! В смысле, не тощая, слава Богу, как многие женщины: в этом случае мне пришлось бы опасаться за твое здоровье или слишком хрупкое тело. Ты, к счастью, кругленькая, на костях есть мясо – значит, я не раздавлю тебя и не потеряю среди простыней, это хорошо. Но ты все равно намного меньше меня, поэтому буду учиться ходить медленнее.
Говоря это, Пэн был занят продеванием ее руки через свою и не мог видеть, сколько эмоций отразилось на ее лице. Эвелин не знала, как нужно реагировать на его последнее высказывание: с одной стороны, кругленькая и мясистая не лучший на свете комплимент, но с другой – Пэн не выглядел огорченным. Прежде чем она успела понять, был ли он на самом деле доволен ею или же просто пытался смириться с ситуацией, Пэн начал спускаться по лестнице.
