– Ах, madrecita, какое это имеет значение? Если ты этого не хочешь, пусть все остается как есть.
– Но это имеет значение. Для меня. Я хочу понять.
– Ну хорошо. – Отец потер подбородок. – Ты знаешь, что, хотя мы с твоей матерью – титулованные монархи Испании, мое королевство Арагон остается независимым. Но на самом деле наш союз должен сохраняться ради блага страны. Это должен обеспечить твой брат, но еще недавно Арагон и Кастилия были заклятыми врагами и гранды строили заговоры против короны и кортесов.
– Да, я знаю, – кивнула я. – Но потом вы с мамой поженились и сделали Испанию сильной.
– Верно, но некоторые рады были бы нашему падению, чтобы ввергнуть страну в беззаконие. Мы отобрали свободы у знати, уменьшили владения и заставили грандов поклясться в верности нам, поставив ее выше собственных интересов. И тем не менее мы не добились бы успеха без их поддержки, и многие готовы заключить за нашей спиной союз хоть с самим Люцифером, лишь бы сокрушить нашу власть. К тому же Арагон когда-то в борьбе за Неаполь проиграл Карлу Французскому.
– Но ты же отвоевал его назад. Неаполь теперь твой, по договору.
– Как ни прискорбно, договоры во многом зависят от того, кто их подписывает. Будучи в Арагоне, я получил известие о смерти моего старого врага Карла. Своим наследником он назвал двоюродного брата Луи Орлеанского. Луи – истинный Валуа, и понятия совести для него не существует. Он презирает мои права на неаполитанские владения и уже объявил, что готов сражаться за эту землю. Любая война, которую он начнет за Неаполь, станет войной против Испании.
Я тут же вспыхнула:
– Если он объявит войну, мы победим его, как победили мавров!
– Увы, все не столь легко. Неаполь – ворота к африканским торговым путям. Он далеко, и Луи знает, что мы не можем позволить себе вести войну на два фронта, не опустошив казну и не открыв Арагон для атаки французов. Не забывай, Арагон граничит с Францией и Италией. Луи может провести свои войска прямо через мое королевство. Боюсь, как только его коронуют, он именно так и поступит. Он заставит нас разделить наши силы, а у нас нет ни денег, ни людей.
Я сжала кулаки, представив, как орды французов вторгаются в королевство отца – так же, как с незапамятных времен, движимые неутолимой жаждой разрушений и крови.
– На самом деле все просто, – продолжал отец. – Мы с Изабеллой израсходовали казну на Крестовый поход против мавров, а кортесы как с той, так и с другой стороны отказываются одобрить дальнейшее повышение налогов. Они в своем праве – от их имени говорит простой народ, и, в отличие от других монархов Европы, мы правим с их согласия. Испания отдала все, что у нее есть, а война стоит денег, и немалых. Отсюда и браки с Габсбургами.
– Габсбурги дадут нам денег на войну с Францией? – Я нахмурилась.
– Не деньги. Безопасность. С помощью браков мы заключим с ними союз. Поверь мне: Луи дважды подумает, прежде чем выступить против нас, если будет знать, что Габсбурги на нашей стороне. Император осмотрителен – он друг для всех, но никому не доверяет. В данный момент он расположен к нам, но, если Луи убедит его поддержать французов, вместе с Габсбургами они могут доставить Испании немало хлопот.
Я задумалась. В отличие от сестер, редко выглядывавших за двери покоев, я всегда интересовалась происходящим при дворе. Часто мне удавалось подслушать разговоры вельмож, что хотя Испания и обширна, казна ее никогда не полна до краев, а Реконкиста еще больше ее истощила.
– А земли адмирала Колона? – спросила я. – Разве там нет золота?
– Этот шарлатан? – Отец шумно выдохнул уголком рта. – В Новом Свете, как он его называет, ему не удалось найти ничего, кроме горстки кишащих москитами островов. Возможно, он и заслужил титул за открытие земли за океаном, но есть ли там золото – пока неизвестно.
Я восхищалась тем, насколько различались характеры моих родителей. Для матери Новый Свет Кристобаля Колона представлял собой тысячи языческих душ, ожидавших слова Божьего; для отца же он означал лишь чрезмерные расходы, которые следовало бы направить на защиту Испании.
– Только матери про это не говори, – подмигнув, добавил он, словно прочитав мои мысли. – Она мне голову оторвет. Она убеждена, что однажды Колон найдет город с вымощенными золотом улицами, на которых толпы дикарей требуют Сиснероса и его молитв.
Я рассмеялась, впервые за несколько недель почувствовав, как тревога оставляет меня.
– Вот так-то лучше, – одобрил отец. – Такой я и хочу тебя видеть. Тебе следует почаще смеяться, дочь моя. Полезно для твоей души. – Он помолчал. – Теперь ты понимаешь, почему этот брак столь важен?
– Да, понимаю. Взяв меня замуж за Филиппа и выдав его сестру за Хуана, Габсбурги поддержат нас, и Франции придется договариваться с нами, вместо того чтобы просто объявить войну.
– Верно. Кто же сможет лучше научить фламандского эрцгерцога жизни в этом мире, чем ты?
Я с трудом подавила желание поступить так, как хочет отец. Хоть я и надеялась на облегчение, передо мной стоял трудный выбор.
– Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь Испании, – рискнула я.
– Да, но тебе вовсе незачем приносить себя в жертву. Мы найдем тебе мужа-испанца, а пошлем… кого ты предлагала? Ах да – твою сестру Марию. Она тоже инфанта, и, как ты говорила матери, Филипп даже не заметит разницы.
– Мария? – Я закатила глаза. – Да она вообще ничего в этих делах не смыслит. Она попытается утешить Филиппа псалмами и вышиванием и в конце концов утомит его до смерти.
Отец усмехнулся:
– Следует понимать, что ты все же хранишь тайную привязанность к нашему прекрасному эрцгерцогу?
– Ха, да он ничего для меня не значит. – Я взяла отца за руку. – Но я сделаю это ради Испании, папа. Ради Испании я выйду за него замуж.
– Madrecita?.. – прошептал он, целуя меня в губы. – Сегодня ты дала мне немалый повод для гордости.
Когда мы вошли в галерею, мать, сидевшая в кресле, подняла взгляд. Исабель и Мария шили рядом; у их ног Каталина играла клубком с рыже-черным котенком.
– А, вот и вы, – сказала мать. – Хорошо погуляли? Иди к нам, Хуана. Твой отец даже не успел помыться и переодеться. Отпусти его к оруженосцу. Потом поужинаем всей семьей в моих покоях, хорошо?
Кивнув, я направилась к креслу, взяла пяльцы и начала вдевать нитку в иголку.
– Ну? – прошипела Исабель, наклонившись ко мне. – Собираешься выходить замуж или нет?
– Да, собираюсь, – прошептала я в ответ. – И не желаю больше слышать об этом ни слова до самой свадьбы.
