— Все это просто поразительно. И даже странно. Я не знал, что Бэзил интересовался ценными бумагами.
Как хорошо, что Гарри с такой готовностью принял ее байку о деньгах и о том, что она уже заплатила его долг, подумала Джулианна.
Перегнувшись через стол, Гарри еще раз чмокнул сестру в щеку.
— Ну, и где мои векселя? — небрежно спросил он.
— Что ты сказал?
— Мои векселя. Ну, расписки. Дракон должен был их тебе отдать, когда ты расплатилась. Это всегда делается, когда погашаешь финансовые обязательства.
Его векселя. Боже милостивый, вот об этом она вовсе не подумала!
— Гм… А, ну да, — растерянно сказала Джулианна. — Конечно, он их мне отдал, но я… я их сожгла.
— Сожгла?
— Да. Долг выплачен, и я решила, что самое лучшее — оставить всю эту ужасную историю в прошлом. Чтобы ты больше о ней не думал.
«Пожалуйста, — взмолилась она, — пожалуйста, забудь о ней!»
Гарри нахмурился, посидел так, потом взял еще один гренок. Постепенно лицо его прояснилось.
— Пожалуй, ты права. Лучше всего забыть о том, что это случилось, и начать все сначала.
— Да, — рассеянно бросила Джулианна. При мысли о том, что ей такая роскошь недоступна, сердце ее тревожно заныло. Ее соглашение только начинается.
Рейф щелчком открыл гравированную крышку золотых карманных часов и посмотрел на время.
Без десяти час. Что ж, он даст леди Хоторн час сверх условленного времени и, пожалуй, накинет еще десять минут. А потом поедет домой и начнет подготовку к тому, чтобы получить долг с молодого графа.
Ясно же, что сестра лорда Аллертона не появится. А если быть до конца честным, то он ее и не ждал. Несмотря на все мольбы и увещевания, понятно же, что она одумалась и не собирается выполнять сделку. И имеет на это полное право.
Тогда почему он так сильно разочарован?
Рейф вздохнул. Желание, поющее в крови, внезапно начало его раздражать. Оказывается, одной мысли о леди Хоторн в постели достаточно, чтобы привести его в состояние боевой готовности. Вообще-то он вовсе не из тех мужчин, кому похоть может затмить мозги, но когда дело касается именно этой леди, он как будто перестает соображать. Логическая, разумная часть личности Рейфа все еще удивлялась, что он предложил Джулианне эту сделку, но животная часть ликовала, а сейчас, когда возникла вероятность, что его отвергнут, просто взвыла в голос.
Судя по всему, он ее больше никогда не увидит. За долгую жизнь он несколько раз вступал в связь с аристократками, каждой из которых хотелось привнести в свою скучную жизнь элемент тайных встреч и возбуждения. Однако, как правило, он старался держаться от них подальше, поскольку такие отношения ничем хорошим не заканчивались. А что до добродетельных вдов вроде леди Хоторн… ну, леди, подобные ей, обычно очень разборчивы в выборе любовников и, уж конечно же, не выбирают себе мужчин вне своего узкого социального круга.
Его отец, виконт из одного из прилегающих к Лондону графств, был уже женатым человеком, когда встретился с Шарлоттой Пендрагон, дочерью бедного священника из небольшого сельского прихода. Молодой виконт, несчастливый в своем браке по договору, приехал на север, чтобы навестить друга и поохотиться. Он возвращался домой под ледяным осенним дождем и наткнулся на промокшую, продрогшую девушку, шедшую пешком. Он остановился, посадил ее на своего коня, закутал в свой теплый плащ и отвез домой.
И там, над чашками горячего чаю, укутавшись в одеяла перед горящим камином, эти двое влюбились друг в друга. Они знали, что это неправильно, пытались побороть свое чувство, но все равно продолжали встречаться — их любовь оказалась слишком сильной, чтобы ее отвергнуть. И когда мисс Пендрагон, приличная девушка из приличной семьи, обнаружила, что беременна, виконт поселил ее в доме в соседнем графстве и поклялся, что будет заботиться о ней и об их ребенке до конца своих дней.
Этим ребенком и был он, Рейф. Первым сыном своего отца, так и не признанным публично, хотя и очень любимым. Ни воспитание, ни образование, ни манеры — ничто не имело значения, только обстоятельства его рождения. Только то, что он был внебрачным.
Интересно, что бы подумала обо всем этом леди Хоторн, если б знала? Хотя это тоже не имеет никакого значения, поскольку ее мнение о нем ровным счетом ничего не изменит.
Он ублюдок и всегда будет пребывать в этом качестве. И это как раз то, что она должна думать о нем после его постыдного предложения.
Рейф снова посмотрел на часы: десять минут второго.
Ну что ж, пожал он плечами, некоторые фантазии просто не имеют права на существование.
Через несколько секунд в дверь постучали.
Его брови взлетели вверх, кровь быстрее заструилась по жилам. Предвкушение снова завладело им. Поднявшись с дивана, он направился в холл.
Рейф открыл дверь и на крыльце увидел Джулианну. В плаще она казалась такой маленькой. Простой серый капюшон закрывал ее лицо так надежно, что виднелись только кончик носа, губы и подбородок.
С трудом подавив порыв втащить ее внутрь и заключить в объятия, Рейф удовольствовался улыбкой.
— Я уже решил, что вы не придете, пробормотал он. Ее нежный аромат щекотал ноздри.
— Я не сразу нашла кеб, — почти шепотом ответила она. — И мой кучер задержался дольше, чем я ожидала.
Налетел порыв холодного ветра. Ее юбки зашелестели, а края капюшона затрепетали. Несмотря на яркое солнце, день был холодным.
— Я замерз. Входите.
На какую-то долю секунды она замялась, но вошла. Рейф заметил, что кебмен смотрит на них, и махнул ему рукой, давая понять, чтобы тот уезжал. Когда он закрывал дверь, Джулианна резко повернулась:
— Почему мой кеб уехал? Я же велела ему ждать!
— Не беспокойтесь, я отправлю вас домой. — Он подошел ближе. — А теперь, почему бы вам не снять плащ?
Она до сих пор не откинула капюшон, словно страшась лишиться этой иллюзорной защиты. Словно все еще сомневалась, стоит ли ей оставаться тут с ним.
Нужно признать, с ее стороны это был смелый поступок — прийти сюда. Будь он джентльменом, позволил бы ей закутаться в плащ, приказал бы запрячь карету и отвез ее домой. Но поскольку таковым ему никогда не быть, он давно оставил всякие попытки даже казаться им.
Рейф медленно протянул руку и откинул ее капюшон. Под ним оказалась шляпка с широкими полями и темной кружевной вуалеткой, закрывавшей ей глаза.
Он невольно улыбнулся:
— Я вижу, вы предприняли все возможные предосторожности, чтобы остаться неузнанной.
— Конечно, — самым серьезным тоном ответила Джулианна. — Чтобы никто ничего даже не подозревал.
