Александр позволил МакКреди помочь ему обрядиться в вечерний камзол.
— Во время ужина наведайся на половину для слуг и посмотри, что сможешь разузнать про мисс Хёрст.
— С удовольствием, милорд.
С головой, занятой предстоящей задачей, Александр покинул свою спальню. На лестничной площадке он с удивлением обнаружил облокотившегося о перила Дервиштона, лениво вертевшего в руках пенсне. Молодой лорд улыбнулся и кивнул головой в знак приветствия, но взгляд его продолжал быть прикованным к холлу.
Ах, вот, значит, как. В Александре поднялась волна раздражения:
— Дервиштон, вы кого — то ждёте?
Лорд сверкнул кривой ухмылкой:
— Не все ли мы кого — то ждём? Кстати, кажется, наша милая хозяйка, затаив дыхание, прямо сейчас ожидает вашего появления в гостиной.
— Сомневаюсь. Наши с Джорджианой свидания закончились несколько месяцев назад.
— Правда? А у меня сложилось впечатление, что она… — Взгляд Дервиштона метнулся за Александра, рот приоткрылся.
Посмотрев на его остекленевшее лицо, Александр мог точно сказать, что произошло.
Александр повернулся в сторону приближавшегося слабого шелестящего звука и, как и ожидал, увидел шагавшую к ним Кейтлин Хёрст, передвигавшуюся с той самой адски чарующей грацией. Одетая в мягчайшее голубое платье, украшенное мелкими белыми цветами и широким белым кушаком, завязанным под грудью, с белокурыми волосами, уложенными вокруг головы, и небольшими жемчужинами, сверкавшими в кремовых мочках её ушей, она выглядела целомудренной и воздушной.
Она остановилась и присела в реверансе, улыбка изогнула её нежные губы:
— Добрый вечер.
Дервиштон — обыкновенно самый спокойный и любезный из всех мужчин — выступил вперёд и страстно произнёс:
— Мисс Хёрст, могу я сказать, что вы выглядите сегодня очаровательно?! Вы просто затмеваете собой всех других красавиц здесь, в Замке Бэллоч.
Бога ради, должен ли мужчина нести такую чушь?
Кейтлин послала озорной взгляд Александру, после чего одарила Дервиштона ласковой улыбкой:
— Благодарю вас, милорд.
Поощрённый в своей глупости, Дервиштон взял её руку и запечатлел на ней жаркий поцелуй:
— Я почту за честь, если вы позволите мне проводить вас в столовую. Этот дом приводит в замешательство, а я сомневаюсь, что вас по прибытии снабдили картой или компасом.
— К сожалению, нет. Буду благодарна вам за помощь.
— Ничто не доставит мне большего удовольствия. — Дервиштон сиял, как будто ему вручили сундук свежеотлитых золотых монет. — Это скорее услуга мне, а не вам. Прошествовать в гостиную под руку с такой красавицей — это только поднимет мою собственную оценку в глазах всей честной компании.
Александр скрестил руки на груди и облокотился на перила:
— Дервиштон, вам не обязательно уверять мисс Хёрст в её красоте. Она носит с собой это знание, подобно вору, носящему свою добычу.
Кейтлин застыла и уставилась на него, её прекрасные глаза гневно заискрились.
В течение долгой секунды они смотрели друг на друга. За этот короткий миг Александр вспомнил другие, более интимные моменты: когда он по — глупому позволил себе втянуться в испытание на вкус этих нежных губ и ловил своими губами её постанывания; когда он ощупывал руками эти изгибы рта и ощущал дрожь её желания; когда мир вокруг рушился от тонкого аромата и ощущения нетерпеливого движения её тела к его, разделённых только шёлком и атласом.
Он скрипнул зубами. Всё это — в прошлом, ныне страница перевёрнута. Он больше никогда ей не поверит.
Александр заставил себя оскалиться и продолжил блокировать ступеньки, одновременно нагло разглядывая её сверху донизу. Он позволил своему взору задержаться там, где не следовало бы, и был немедленно вознаграждён тем, что щёки её порозовели, и она уже собиралась было срезать его острой репликой, но затем с видимым усилием проглотила её.
Удовлетворение согрело его. О, да, Хёрст. Я точно знаю, как подтолкнуть тебя совершить что — нибудь опрометчивое.
Дервиштон, с сомнением переводя взгляд с одного на другую, вышел вперёд:
— Я вижу, вы уже встречались раньше.
Кейтлин фыркнула:
— Брат лорда МакЛина женат на моей сестре.
— Что? — Дервиштон нахмурился. — Ах, да. Я слышал какие — то слухи, что … — Он мельком взглянул на Александра, потом неопределённо улыбнулся Кейтлин. — Я уверен… уверен, что всё это в прошлом.
— Более, чем вы думаете, — ответила она холодно и, положив свою руку на руку Дервиштона, послала ему такую улыбку, что челюсти Александра болезненно сжались. — Лорд Дервиштон, не могли бы вы, пожалуйста, проводить меня туда, где мы собираемся на ужин? Я собиралась идти туда с мисс Огилви, но она порвала шнурок на каблуке и вынуждена была вернуться в свою комнату. Она просила меня передать герцогине, что спустится сразу, как только сможет.
— Бедная мисс Огилви! Мы сейчас же сообщим Джорджиане; уверен, она задержит ужин. — Дервиштон накрыл её руки своими. — Позвольте мне. Ступеньки немного крутые.
Александр осмотрел широкую округлую лестницу, подняв брови. Она определённо была большая, но отнюдь не крутая:
— Мисс Хёрст, умоляю, цепляйтесь за руку Дервиштона, а то я — то знаю, какая вы становитесь неустойчивая после лишних стаканчиков хереса.
Дервиштон прищурился:
— Херес? Мисс Хёрст, я и не знал, что вы…
— Я не пила. — Кейтлин послала Александру суровый взгляд. — Я сегодня вечером вообще не пила херес.
Александр протянул, растягивая слова:
— А мне помнится как — то вечером вы выпили его много, слишком много, и сказали мне, что всегда хотели…
— Лорд Дервиштон, мы можем продолжить? — перебила Кейтлин торопливо. — Мисс Огилви рассчитывает на меня, что я передам её сообщение.
Дервиштон был разочарован, что ему не дали послушать историю Александра:
— Конечно.
Кейтлин послала Александру гневный взгляд и прошествовала мимо него величественная, как королева.
Александр широко улыбнулся. Как — то они были на Лингефельтском вечернем балу, было необычайно душно и безветренно, и лимонад — единственный подходящий для девушек напиток — быстро закончился. Мучимая жаждой после танцев, Кейтлин заглотила несколько крошечных стаканчиков хереса. К концу вечера она раскачивалась на вершине лестницы, ведущей из бального зала в столовую, и Александр подхватил её как раз вовремя, чтобы она не упала.
Прижимая её к себе, её грудь против его груди, он сгорал от желания попробовать её на вкус. Она была не менее взволнована, и нетвёрдым голосом сообщила ему по секрету, что не желает ничего больше, кроме поцелуя — безжалостная.
