И даже Мерси О'Ши, будь прокляты ее колдовские зеленые глаза!
Дьявольщина, что же делать?!
Мучения Джулиана прервал голос Генри:
— Хозяин, тут мадемуазель Мерси. Говорит, что хочет вас видеть.
— Что ты здесь делаешь? — изумился Джулиан.
Застыв в дверях за спиной у Генри, Мерси испуганно сжалась, увидев, что ее опекун направляется к ней, а в глазах его горит опасный огонь. Похоже, Джулиан успел изрядно набраться. Не то чтобы он был смертельно пьян, но выпитое уже ударило ему в голову, так что вряд ли он способен сохранять хладнокровие…
— Месье, мне нужно с вами поговорить, — стиснув руки, пролепетала Мерси.
Джулиан повернулся к Генри:
— Оставь нас.
Тот с поклоном закрыл за собой дверь.
Мерси шагнула вперед:
— Месье, я пришла…
Он остановил ее нетерпеливым взмахом руки.
— Для начала тебе придется объяснить, какого дьявола ты бегаешь по улицам в такой час, да еще одна! Тебя следовало бы высечь!
Мерси с трудом подавила праведный гнев, который всегда вызывало у нее высокомерие Джулиана. «Не зли его, — напомнила она себе. — Только не сейчас».
— Месье, я пришла извиниться, — пробормотала она. — Я так дурно вела себя сегодня утром.
— Да уж, что верно, то верно.
— Видите ли, сестры никогда бы не позволили мне прийти. А мне так нужно было поговорить с вами. Положение… отчаянное…
— Отчаянное? — повторил он, пытаясь понять, о чем идет речь. И вдруг на губах его появилась хищная усмешка. — Ах да, ты права. Положение и впрямь отчаянное.
Подойдя к столу, Джулиан взял в руки графинчик с бренди.
— Может, хочешь выпить? — беспечно предложил он.
Мерси покачала головой, гадая, что за этим последует.
— Вероятно, ты явилась просить за молодого Бруссара?
Мерси кивнула.
— Просить, чтобы я отменил поединок?
Снова кивок.
— Да уж, конечно, просить за меня тебе бы и в голову не пришло! — с едкой иронией в голосе сказал он.
Подбородок Мерси взлетел вверх.
— Не понимаю вас, месье. Всем известно, что до сих пор на дуэлях вы всегда одерживали победу!
— Стало быть, не из-за чего и волноваться, — надменно протянул он. — К тому же моя смерть вряд ли испортит тебе настроение, не так ли?
Поежившись от смущения, Мерси закусила губу.
— Что вы рассчитываете услышать от меня?
— Ах, да к дьяволу все это! — пробормотал Джулиан себе под нос, одним глотком осушив бокал с бренди, и снова повернулся к ней. — Значит, тебя привела ко мне забота о ближнем, так? Как странно — просить о милости, когда в собственном сердце нет ни капли сострадания!
— Я… я не понимаю, о чем вы… — растерянно пролепетала сбитая с толку Мерси.
— Неужели? — Джулиан подобрал с пола смятый клочок бумаги, аккуратно разгладил его и протянул Мерси. — Именно за этим ты сегодня явилась ко мне, моя сладкая Мерси?
Быстро пробежав глазами письмо, Мерси кивнула:
— Да. Но оно помято. — И решительно протянула письмо Джулиану: — Вы должны его переписать.
Ее повелительный тон подействовал на нервы Джулиана, как удар хлыста на породистого жеребца.
— Переписать? — Брови его изумленно взлетели вверх. — Значит, это письмо тебя не удовлетворяет? — Отвесив девушке насмешливый поклон, он разорвал письмо на мелкие кусочки и швырнул на пол. — Вот… Надеюсь, теперь ты довольна?
У Мерси дрожали руки от желания дать Джулиану пощечину, чтобы стереть с его лица эту наглую усмешку.
— Господи, и зачем я только сюда пришла? Вы как были, так и остались высокомерным негодяем!
Джулиан насмешливо присвистнул:
— Не очень-то умно бросаться такими словами, когда приходишь просить о милости!
Мерси глубоко, прерывисто вздохнула.
— Вы… вы убьете Филиппа?
Теперь и Джулиан не на шутку рассердился.
— Нет, будь оно все проклято! Он меня убьет, этот ваш вздыхатель. Ведь первый выстрел за ним, и вы отлично это знаете!
Слезы бессильной ярости подступили к глазам Мерси.
— Нет, это вы его убьете! Я своими ушами слышала, как сестра Кларабелль рассказывала, что вы уже убили троих на дуэли.
— Ах да, моя репутация… а я и забыл, — усмехнулся Джулиан. — Джулиан Беспощадный! Так, кажется, меня называют? — Он шагнул к ней. — Что ж, ты права, Мерси. Я его убью! — Не обратив внимания на ее испуганный возглас, он продолжил: — Впрочем, если ты хочешь спасти своего Бруссара, уговори его отказаться от дуэли!
— Он этого не сделает! — с несчастным видом воскликнула Мерси. — Я его знаю. Он ни за что не пойдет на попятную.
— Что ж, его можно понять. В конце концов, это вопрос чести.
— А не могли бы вы отказаться…
— Я — отказаться? — не веря собственным ушам, вскричал Джулиан. — Чтобы меня публично заклеймили как труса? Кровь Христова, ты в своем уме, Мерси?
Она нетерпеливо топнула ногой:
— Тогда дайте согласие на наш брак. Ради всего снятою, почему вы упрямитесь?
Джулиан пожал плечами:
— Я считаю, что из него выйдет никудышный муж. Мерси изо всех сил старалась держать себя в руках.
— Тогда я уйду в монастырь! — Она гордо вскинула голову.
— Ты — в монастырь? — расхохотался Джулиан.
— Эта мысль кажется вам нелепой, месье?
— Разумеется. — Джулиан оглядел ее с ног до головы. — Ты слишком соблазнительна, чтобы позволить запереть себя в монастыре.
Мерси холодно взглянула ему в глаза:
— Месье, с меня достаточно ваших оскорблений. Я ухожу. Доброй ночи, месье!
И вдруг Джулиан потерял контроль над собой. Что было тому виной — жестокие ли слова, которые только что бросила ему Мерси, или та стена холодного презрения, которая разделяла их все эти годы, — неизвестно. А возможно, причиной была сжигавшая его страсть. Нет, решил он, будь что будет, но он раз и навсегда выяснит, есть ли сердце у этой девчонки.
Джулиан схватил ее за руку:
— Не так быстро, моя сладкая Мерси. Мне кажется, я нашел решение нашей маленькой проблемы.
Мерси замерла.
— Правда?
— Вероятно, тебе и в самом деле нужен муж. Да только молодой Бруссар в двадцать один год, думаю, не успел еще устать от жизни.
— И что же вы предлагаете?
Он посмотрел ей в глаза:
— Выходи за меня!
— Вы с ума сошли! — ахнула Мерси.
— Это точно. И тем не менее это может оказаться… забавным.
— Невероятно! — процедила она. — Неужели вы могли вообразить, что когда-нибудь я перестану…
— Ненавидеть меня? — подсказал Джулиан. — Обвинять меня?
— Да! — крикнула Мерси, и вдруг ей стало стыдно.
Джулиан привлек ее к себе. Блеск в его глазах сводил ее с ума, горячее дыхание обжигало щеку.
— Неужели ты действительно думаешь, что только тебе знакомо чувство потери?
