Все эти мысли ужасно волновали Сабрину, и еще ее одолевало любопытство: ей очень хотелось узнать, был ли этот поцелуй первый в жизни Джеффри или все-таки не первый. Она внимательно посмотрела на него, но по его внешнему виду трудно было что-либо определить — сейчас он вдруг показался ей каким-то чужим и незнакомым. Впрочем, она действительно знала его не так уж хорошо: они были знакомы не более года.
Почувствовав, что надо как-то сменить тему, Сабрина спросила:
— А чем ты намерен заниматься сегодня? Что мы будем делать вечером, когда соберутся все гости?
Джеффри с улыбкой пожал плечами:
— Ну, возможно, тебе придется развлекать всех своей игрой на фортепьяно.
Сабрина в раздражении покачала головой:
— Нет-нет, не говори глупости!
— Но ты ведь очень хорошо играешь, — заметил молодой человек.
Она действительно недурно играла, порой даже вдохновенно во время богослужений; причем у наиболее чувствительных прихожан во время ее игры на глаза наворачивались слезы. Но как ни странно, музыкальный дар Сабрины не радовал ее отца — напротив, викарий всегда хмурился, когда дочь садилась за фортепьяно.
— Я, конечно, сыграю, если меня попросят, — ответила Сабрина. — Но полагаю, что в таком искушенном обществе моя игра покажется весьма заурядной. Как ты думаешь, сегодня вечером синьора Ликари будет петь?
Джеффри взглянул на нее вопросительно, и она пояснила:
— Синьора Ликари — известная певица, и, говорят, у нее чудесный голос. И еще говорят, что она — любовница графа Роудена, — неожиданно добавила Сабрина. Ей вдруг пришло в голову, что это сообщение, возможно, расшевелит Джеффри и к проявлениям нежных чувств — уж теперь-то она была к этому готова. Но Джеффри не понял подсказки и не уловил ее настроения.
— Да, полагаю, она обязательно споет, если граф ее попросит, — заявил Джеффри. — Едва ли эта певица сумеет ему отказать.
— Но вчера, когда мистер Мамфри просил ее спеть, она отказалась, — заметила Сабрина.
— Отказалась? — удивился Джеффри. — Но почему?
— Сказала, что у нее не получится. Хотя она выразилась как-то иначе…
— Наверное, вчера она была не в духе, — сказал Джеффри с улыбкой. — Или не в голосе, если можно так выразиться.
Сабрина весело рассмеялась, так как прекрасно понимала, что хотел сказать молодой священник. Конечно же, он хотел сказать, что поэты, художники и артисты, ужасно капризные люди и что они слишком высокого о себе мнения.
«Забавно, очень забавно, — говорил себе Рис, осторожно отходя от приоткрытой двери, ведущей в желтую гостиную. — Как много можно узнать, случайно оказавшись в нужном месте в нужное время». Вчера он узнал, что мисс Фэрли очень любит читать, сегодня — что она неравнодушна к его кузену.
А кузен, как и всякий другой, не властен над природой, пусть даже он — священник. Да, человек слаб, с этим ничего не поделаешь. Разумеется, Рис никогда не следил за своими гостями — просто проходил мимо и случайно услышал знакомые голоса, доносившиеся из-за приоткрытой двери желтой гостиной. Остановившись из любопытства, он заглянул в комнату и увидел, что его кузен целуется с мисс Фэрли.
И ведь как все получилось! Риса очень заинтриговала любовная интрижка, обещавшая немало развлечений. Выходит, ему не будет скучно, так как он и сам сможет принять участие в этой игре. Что же касается мисс Фэрли, то теперь она по-настоящему его заинтересовала.
Сильвия Ламоре-Шонесси и Сюзанна Уайтлоу, леди Грантем, встречались, чуть ли не ежедневно, и, будь их воля, они бы не расставались ни на минуту. Но в подобной взаимной привязанности не было ничего удивительного: родные сестры, которых разлучили еще в детстве, Сильвия с Сюзанной лишь недавно нашли друг друга. Вместе им было хорошо, где бы они ни встретились. Конечно же, не являлся исключением и «Эмпориум» — крупный торговый дом, принадлежавший Тому Шонесси, мужу Сильвии. Однако «Эмпориум» был не только торговым домом, здесь же, в нижнем этаже, часто устраивались балетные и театральные представления, которые нередко удостаивал своим посещением сам король.
Вот и сейчас сестры сидели в одной из задних комнат «Эмпориума». И как часто случалось, они затронули тему необычайно важную для обеих — заговорили о своем общем детстве и о самых тяжелых воспоминаниях: тогда их, трех сестер, разбудили среди ночи, они от страха заплакали, а мать пыталась их успокоить… Последовавшие за этим события разлучили сестер, и даже виконт Кит, состоявший на службе в тайной королевской канцелярии, далеко не все узнал о той давней трагической истории, и более всего огорчало то, что ему так и не удалось отыскать Сабрину, одну из сестер. Впрочем, кое-что он все-таки нашел: вскоре после этих своих розысков виконт женился на Сюзанне, а через несколько месяцев вышла замуж и Сильвия — ее мужем стал Том Шонесси.
Что же касается ее сестер, то было известно следующее: их мать Анну Холт обвинили в убийстве мужа, поэтому Анна, опасаясь суда, бежала из Англии, бросив на произвол судьбы трех своих малолетних дочерей. После этого девочки воспитывались в приемных семьях и никогда больше не видели мать — хотя совсем недавно было установлено, что истинным убийцей их отца являлся мистер Морли, которому уже были предъявлены обвинения в убийстве и государственной измене.
Сюзанна с Сильвией, конечно же, не теряли надежды, они по-прежнему пытались отыскать и мать, и сестру Сабрину, о которой было известно только то, что ее удочерил какой-то помощник викария. А вот об Анне Холт было известно еще меньше: существовало предположение, что она в данный момент находилась в Италии.
— Кит уверяет, что расследование может затянуться на несколько лет, — с вздохом сказала Сюзанна. — И мистер Морли, прежде чем ему накинут веревку на шею, может просидеть в Тауэре еще очень долго. — Сюзанна снова вздохнула и сделала глоток чая из стоявшей перед ней чашки.
— Но ты ведь говорила, что имеются веские основания признать мистера Морли виновным в измене и в убийстве, — заметила Сильвия.
— Да, конечно, — согласилась Сюзанна. — Однако у Морли прекрасные адвокаты, которые очень умело, отстаивают интересы своего подзащитного на процессе в Вестминстере. Все дело в том, что Морли в прошлом был видным политиком. Поэтому Кит полагает, что защита приложит все силы, чтобы сохранить Морли жизнь. Разумеется, его вина совершенно очевидна, но линия защиты сводится к следующему: они признают государственную измену Морли, но начисто отвергают его причастность к убийству нашего отца, а также его намерение очернить имя нашей матери. Увы, у обвинения нет доказательств, что Морли подкупил свидетелей с целью обвинить Анну Холт в убийстве мужа. Правда, ходят слухи, что Морли приложил к этому делу руку, но всего лишь слухи, не более того. Но ведь он не раз пытался убить и меня, и моего мужа! — в волнении воскликнула Сюзанна. — Так неужели собранных обвинений недостаточно для того, чтобы припереть к стенке негодяя?
