— Никто, кроме меня, не будет тебя трогать, — воскликнула Хелли, пытаясь освободиться от вцепившейся в нее Сирены.
Успокаивая свою пациентку, она улыбнулась, помогла ей лечь на кровать, а сама села рядом. Сирена вздохнула и закрыла глаза.
Хелли в полном замешательстве смотрела на успокоившуюся женщину. «Боже, что все-таки произошло? Кто довел Сирену до такого состояния?»
Вопреки самой себе Хелли подумала о Джейке Паррише и мысленно воскликнула; «Виновен в избиении жены. Виновен в неслыханных извращениях. Виновен!»
Хотя умом она и осуждала этого человека во всех смертных грехах, сердце девушки красноречиво выступало в его защиту и каждым ударом утверждало его невиновность.
После двух часов блаженной тишины шум возобновился. Джейк тяжело вздохнул и бросил на потолок мрачный взгляд, поморщившись от слишком хорошо знакомых ему криков жены. Судя по их высокому тону, доктор Гардинер чем-то рассердила Сирену и теперь подвергается одной из ее безобразных выходок.
Джейк посмотрел на каминные часы. Если доктор Гардинер такая же, как и длинная вереница ее предшественников, то через несколько минут она прекратит свои старания и в ужасе убежит прочь.
Джейк пожал плечами: «Что ж, по крайней мере, еще остается доктор Барнс». Затем одним глотком осушил стакан виски и постарался отключиться от шума. Пролежав прикованным к постели в армейском госпитале не один месяц, он развил чудесный талант мысленно блокировать бесчисленные стоны и рыдания соседей по палате, и именно этот талант постоянно использовал в последние недели.
Теперь Джейк погрузился в целительную внутреннюю тишину своего сознания и несколько расслабился от тепла, которое писки разлило по всему его телу. От промозглого холодного тумана, поднимающегося с залива, у него невыносимо болела нога.
Чертов Сан-Франциско и его проклятая погода! Май кончается, а тепло так и не наступает. Джейк взглянул на большой мраморный камин. Несмотря на пылающее в нем пламя, в комнате было холодно.
Джейк внимательно осмотрел библиотеку. «Почему она меня больше не привлекает, как это было до войны?» — размышлял Парриш. Кроме воплей Сирены, к которым он уже привык, ничто, казалось, не изменилось. Он восстановил в памяти последние дни в поисках причины своего неясного беспокойства.
Перед очагом стояла пара его любимых кожаных кресел. Сколько счастливых часов провел он в их уютной глубине, и не раз с Сиреной на коленях.
Вдоль стен тянулись полки красного дерева со множеством книг. В отличие от многих модных библиотек богачей, здесь стояли тщательно отобранные тома. Многие были потрепаны от частого к ним обращения.
Джейк сидел за внушительной овальной конторкой орехового дерева. За ней он принял не одну сотню решений, которые помогли ему получить миллионы долларов. Отсюда он не раз любовался через широкое французское окно тщательно подстриженной лужайкой. Джейк помнил, как счастливый смех Сирены, принимавшей своих подруг из Миссионерского общества, порой отвлекал его от серьезных мыслей.
Теперь же он внимательно всматривался в свое отражение на хорошо отполированной поверхности дерева. Черты знакомы, а выражение — нет! Джейк склонился ниже. Неужели эти наполненные отчаянием глаза действительно его? И когда же он успел стать таким мрачным и таким одиноким?
Джейк простонал и закрыл лицо руками. Нет, комната не изменилась, изменился он сам.
— Мне кажется, тебе нужна компания, — раздался из дверей приятный мужской голос. — Полагаю, я прав, Джейк не удосужился обернуться на голос лучшего друга и давнего делового партнера.
— Почему ты так думаешь, Сет Тайлер?
— Считай, что я провидец. Цыганка с Дьюпон-стрит говорит, что я обладаю огромными способностями, — ответил Сет, комически изображая провидца. Когда же друг не клюнул на эту наживку, а все так же продолжал мрачно смотреть на огонь, Сет вздохнул и произнес: — Я наткнулся на твоего неисправимого китайца, который волочил огромную доктор скую сумку. Итак, сопоставив факты, я пришел к своему выводу. Не могу понять, почему ты его держишь. Ведь он — это постоянная угроза.
— Он отпугивает подонков, — ответил Джейк, закрыл глаза и устало откинул голову на спинку кресла. Затем добавил: — По крайней мере как правило.
Сет только засмеялся. Не смущаясь кислым настроением друга, он закрыл за собою дверь, подошел к буфету и начал исследовать содержимое граненых хрустальных графинов. После солидных размышлений Сет остановил свой выбор на кентуккском виски, к которому до его прихода успел изрядно приложиться хозяин дома. Затем без долгих церемоний он налил себе двойную порцию и, сделав пробный глоток, удовлетворенно ухмыльнулся.
Вернувшись к другу, Сет устроился на мягком кожаном диване и удобно вытянул ноги. Так они молча сидели несколько минут: Джейк, подавленный воплями жены, и Сет, обдумывая, как бы вывести друга из уныния и отвлечь его от тяжких мыслей.
Первым заговорил Сет:
— Когда я наткнулся на Хо, он что-то бормотал о леди докторе.
— Я нанял доктора, чтобы она помогла Сирене при родах, — ответил Джейк, не обращая внимания на удивленно вытаращенные глаза приятеля.
— Судя по адскому шуму наверху, она преуспела ненамного больше, чем ее предшественники мужчины.
У Сирены Парриш среди медицинской братии Сан-Франциско была весьма дурная слава. Она так яростно сопротивлялась всем попыткам врачей обследовать ее, что, за исключением напыщенного доктора Барнса, все остальные отказывались посетить ее второй раз.
При очередном душераздирающем вопле Джейк заметил с горькой усмешкой:
— Кажется, сегодня моя женушка в исключительно хорошей форме. Я ожидаю, что леди доктор вот-вот сбежит вниз по лестнице и исчезнет, спасаясь бегством.
Открыв наконец глаза, Джейк рассеянно взглянул на друга и воскликнул:
— Бог мой! Сет! Во что ты, черт возьми, вырядился?
При виде ослепительного костюма Сета глаза у Джейка полезли на лоб. А тот посмотрел на свой модно сшитый ярко-синий сюртук и удивленно проговорил:
— Тебе не нравится? Мне сказали, это последний крик лондонской моды.
— И ты веришь? — с явным недоумением проговорил Джейк.
В последнее время его друг начал напоминать павлина, но это было слишком даже для него. Началось все с волос. Несгибаемый отказ следовать опрятному стилю стрижки вылился в то, что теперь Сет носил густую львиную гриву, спадающую на его могучие плечи.
Если бы не неоспоримая мужественность Сета и жесткий угрожающий блеск глаз, могли бы возникнуть вопросы о его сексуальной направленности. Тем не менее, несмотря на столь экстравагантную прическу и манеру одеваться, он оставался любимцем женщин.
