– Я слышал о таких вещах, – произнес Креншоу. – Что-то там делают с равновесием, полагаю. Весьма популярно в Китае или у арабов, в общем, типа этого – что там еще можно ждать от этих непонятных язычников.
– Вот именно, чего же еще можно ждать от «Леди Грендель», – согласился Каррутерс. – Я слышал, она родилась в болотах Борнео и воспитывалась крокодилами.
– Больше похоже на Севен Дайлз, – высказался Толливер. – Вы же слышали, как эта компания ее поддерживала. Они ее точно знают. Она одна из них, этих порождений трущоб Святой Земли, я в том не сомневаюсь.
– Где же тогда она выучилась этим языческим бойцовским приемчикам? – возразил Креншоу. – И как это никто о ней не слышал еще несколько месяцев назад? И где она пропадала все это время, что никто и не заметил такую пожарную каланчу? Ведь трудно ее не заметить, верно?
Он повернулся к Виру, отряхивавшему грязь со штанов.
– Ты ведь был достаточно близко, чтобы рассмотреть ее и услышать, Эйнсвуд. Есть ли какой намек на Святую Землю в ее речи? Что скажешь, она из Лондона или нет?
Трущобы Севен Дайлз были черной сердцевиной одного из самых неприглядных районов Лондона, прихода Сент-Джайлз, который иронично нарекли Святой Землей.
Вир сомневался, что мегере Гренвилл требовалось путешествие за границу, чтобы выучить грязные приемы, которые она применяла в драке. То, что он не различил акцента кокни, не значило ничего. Джайлз тоже вырос в трущобах, но у него и следа не осталось от акцента.
Возможно, ей лучше удается быть похожей на леди, чем Джайлзу изображать джентльмена. Ну и что? Великое множество низкородных девиц пытается подражать вышестоящему сословию. И если он не смог на сей момент приказать вернуться той единственной, что, кажется, столь искусно притворялась благородной, то и нет никакой причины торчать здесь и попусту болтать об этом. У Вира, снаружи покрытого грязью и медленно закипающего внутри, не было настроения потакать этой толпе слабоумных в упражнении их ограниченных умов по поводу той или иной версии.
Оставив приятелей, он направился на Бриджес-стрит с такой бурей гнева в душе, подобной которой не испытывал давным-давно.
Он спешил на помощь проклятой девице, а обнаружил ее едва ли не поднявшей мятеж. Его своевременное вмешательство вне всякого сомнения избавило ее от ножа в спину. А в награду он заработал кучу помоев и вызывающих насмешек.
Мисс Презрение и в самом деле грозилась подбить оба его глаза. Она угрожала ему, Виру Эйлуину Мэллори, в которого даже это величайшее животное с огромным клювом лорд Вельзевул не вбил покорность.
Стоит ли удивляться, что таким образом вдохновленному мужчине пришлось выбрать надежный и верный метод заткнуть рот мегере?
А если это ей не пришлось по вкусу, почему она не дала ему пощечину, как поступила бы всякая приличная женщина? Неужели она посчитала, что он ударит ее – и вообще женщину – в ответ? Она что же, вообразила, что он собирался изнасиловать ее на виду у толпы пьяниц, подстрекателей и шлюх?
Словно он когда-то опускался настолько низко, кипел он от злости. Будто ему нужно брать женщину силой. Да ему, в сущности, приходилось их чуть ли не дубиной от себя отгонять.
Он уже был на полпути к Бриджес-стрит, когда сквозь его негодование прорвался чей-то громкий возглас.
– Надо же – Эйнсвуд, верно?
Вир задержался и повернулся. К нему обращался тот самый парень, которого он вытащил чуть ли не из-под колес кабриолета.
– Сразу-то не признал, – произнес парень, подойдя к Виру. – Но там они чё-то толковали о Дейне и моей чертовой сестрице, и тут-то я вспомнил, кто вы. Что следовало бы мне сделать в первую очередь, он ведь упоминал вас не раз и не два, но скажу вам правду: я вечно спешу и мотаюсь с места на место, уже чувствую себя, как тот греческий парень, как то бишь его звали, преследуемый напастями, фуриями их еще величают, и удивительно, что мои мозги не закрываются постоянно, как лавка какая-нибудь. Похоже на то, что если бы та высокая девушка не сбила бы меня, я не признал бы разницы, исключая, может, того, что это был бы первый отдых за последние недели. Все равно, я многим вам обязан, так как уверен, чертовски неловко ходить, если кости раздробят колеса. Так что, окажите честь, распейте со мной бутылочку.
Парень протянул руку:
– Хотел сказать, Берти Трент, я, то есть, и рад с вами познакомиться.
Лидия запихала образ герцога Эйнсвуда в самый дальний угол сознания и сосредоточилась на юной особе. Это была не первая очутившаяся в беде девица, которую спасла Лидия. Обычно она приводила их в одно из заслуживающих доверия благотворительных учреждений.
Хотя вот в начале лета ей довелось спасти пару семнадцатилетних девушек, Бесс и Милли, сбежавших от жестоких хозяев. Она наняла их горничными для всякой работы – или «прислугой на все», как часто именуют таких слуг – потому что чутье подсказало ей, что эти девушки ей подходят. Опыт доказал, что чутье у нее верное. Тот же настойчивый внутренний голос говорил Лидии, что и этой бродяжке будет лучше с ней.
К тому времени, когда Лидия впихнула девушку и Сьюзен в кабриолет, она уже знала, что та не принадлежала к рабочему классу. Хотя девушка говорила с легким корнуоллским акцентом, она была образована, и собственно первая фраза, прозвучавшая из ее уст, была следующей:
– Я не могу поверить, что вы мисс Гренвилл из «Аргуса».
Служанки и обычные деревенские девочки вряд ли были знакомы с «Аргусом».
Имя девушки, явно корнуоллского происхождения, было Тамсин Придо, и ей исполнилось девятнадцать лет. Лидия поначалу думала, что Тамсин пятнадцать, но при ближайшем рассмотрении стала очевидной ее зрелость.
Все в Тамсин было миниатюрным, кроме глаз, огромных и похожих на коричневый бархат. И, как выяснилось, чрезвычайно близоруких. Кроме того, что было на ней надето, очки являлись ее единственным уцелевшим имуществом. И они были ужасно покорежены, с одним разбитым стеклом.
Очки она сняла сразу, как только вышла из кареты. Чтобы протереть их, пояснила мисс Придо, потому что к этому времени они покрылись толстым слоем дорожной пыли. На постоялом дворе образовалась давка, и кто-то ее толкнул. И в следующее мгновение она поняла, что кто-то вырвал из ее рук ридикюль и портплед так резко, что она не устояла на ногах и упала. Когда она поднялась с земли, ящичек тоже исчез. И сразу же объявилась сводня, выказавшая сочувствие и предложившая отвести мисс Придо в магистрат на Боу-стрит, чтобы заявить об ограблении.
– Старый трюк, но даже на закаленных лондонцев ежедневно нападают и грабят их без зазрения совести, – заверила девушку Лидия. – Ты не должна себя корить, – говорила она девушке по дороге. – С каждым может случиться.
