— Хорошо, тетя, — кивнула Джулиана и снова взглянула в огонь; обгоревшее полено рассыпалось, взвился рой искр.
Интересно, действительно было так, что Прометей украл пламя?..
Утро встретило Джулиану потрясающей тишиной. Она даже испугалась, что проснулась среди ночи. Но нет, лучи солнца пробивались сквозь решетчатые ставни и плотно задернутые шторы, которые в этой комнате имелись — в отличие от гостиной и столовой, где вчера ужинали. Джулиана прислушалась: тихий скрип дерева, шелест ветра в траве, плеск воды. Ни одного человеческого голоса, ни звука. Это немного пугало. Как будто что-то знакомое… Но нет. Ей казалось, что никогда раньше она не слышала этой первобытной, всеохватывающей тишины.
Джулиана встала, пригладила волосы и подошла к туалетному столику. Чуть мутное зеркало отразило бледную, встрепанную женщину. Волосы коротко подстрижены, хотя за время болезни отросли; похоже, стриг ее не капитан с помощниками и не доктор. Кожа воскового оттенка, под глазами темные круги… Видимо, вчерашняя скачка не пошла на пользу. А может быть, это новый приступ болезни — той самой, что держала ее в плену на пути в Мельбурн… Джулиана не знала, сколько ей лет, только увиденное ее ужаснуло. Вчера была похожа на нормальную женщину, сегодня — на привидение. И голова кружится. Однако разлеживаться в постели совершенно невозможно. Надо что-то делать. Почему-то Джулиане казалось, что раньше она не сидела без дела.
Зайдя в гардеробную, она присела на скамеечку, стоящую у стенки. Такое чувство, что ночью она не спала, а грузила мешки с углем. Смутное беспокойство, отрывки снов, странные видения, какие-то искаженные обрывки прошлой жизни. Сновидения мешали отдохнуть и душе, и телу. Надеть юбку и блузку показалось почти невыполнимой задачей, но Джулиана справилась. Потом вышла в комнату и прилегла на кровать прямо в одежде. Что же это было, во сне? Она не могла вспомнить. Что-то важное? Пустяки? Нет, все ускользает. Инстинктивно Джулиана свернулась клубком и обхватила руками колени.
Она не услышала стука в дверь, не отозвалась.
Форд проснулся еще до рассвета, как всегда. После долгого отсутствия в Гленфилде нужно было проверить, как идут дела. Не то чтобы Джеймс думал, что что-то могло пойти не так, но все же это долг хозяина — присматривать за делами. В первую очередь он навестил овчаров и пастухов, потом наведался в стригальню, где вовсю шла подготовка к стрижке овец, которая начнется после Рождества. На дальние пастбища тоже нужно съездить, но позже. Пока что надо навестить поле Струана. Там тоже все оказалось в полном порядке. Кен хорошо знает свое дело. Все время, проведенное в Англии и в пути, Форд не понимал, насколько соскучился по своей земле. Пусть золото положило начало всему этому, но только в земле, лишь в земле — суть. Форд спешился у виноградника и набрал горсть рыжей земли. Сейчас она почти превратилась в пыль, но через пару месяцев пойдут дожди, все расцветет и покроется свежей травой, вода потечет по ручьям, по долинам, повсюду. Гленфилд наполнится жизнью.
Форд погладил игриво толкающую его в плечо лошадь и повернулся лицом к восходящему солнцу. Сейчас такое ласковое, через несколько часов оно превратится в опаляющего и иссушающего монстра. Но это тоже жизнь.
Утро… Форд старался об этом не думать, но он не мог уснуть всю ночь. За стеной его туалетной комнаты была гардеробная Джулианы. А там, дальше, спальня Джулианы. И кровать Джулианы. И сама Джулиана. Ее волосы, короткие, но все же не слишком, рассыпались по подушке, как и тогда, когда она металась в бреду. Ее губы приоткрыты. Руки, белые и почти прозрачные, лежат поверх простыни, которая лишь чуть их белее. Голубая жилка на шее, бугорки грудей под покровом ночной рубашки. Горячий огонь разливался по жилам Джеймса, и лишь усилием воли он заставлял себя оставаться в постели. Ни разу в жизни он не испытывал такого жгучего желания, ни одна из женщин, белая ли, черная или желтая, никогда так не сводила его с ума. Может быть, потому, что он никогда не позволял себе всерьез увлечься кем-то. Или потому, что ни одна из виденных до сих пор женщин не была столь умна и красива одновременно. И ни одна не была запретным плодом.
Джулиана под его защитой. Слово джентльмена. Слово Джеймса Форда, скваттера.
Вот и сейчас, стоило ему подумать о Джулиане, кровь вскипела в жилах, в голове зашумело и весь мир замер. Когда наваждение прошло, Форд сел на лошадь и поскакал к дому. Утро. И Джулиана в постели в его доме.
Кен уехал на дальние пастбища еще до рассвета, пора сгонять овец на стрижку. Бетси возилась на кухне, которая находилась в отдалении от дома. Экономка напевала, и слова грустной, но светлой песенки словно впитывались в некрашеное дерево стен.
В гостиной и столовой было пусто. Кажется, Джулиана еще спит. Джеймс прошел в глубину дома, туда, где располагались спальни. Несколько раз (на самом деле — пять) он подходил к двери, но постучаться так и не решался. Пять раз подходил и отходил. Потом подошел к двери и прислушался. Тишина. Тишина. Легкий стон. Джеймс постучал. Постучал громче. Нет ответа. Что-то случилось. А вдруг Джулиане снова плохо? Вдруг она упала и не может встать? Вдруг она снова… лежит, неподвижная, бледная, едва дышит?
Форд решился, толкнул дверь и вошел. Джулиана лежала одетая на кровати, свернувшись в клубочек, закрыв глаза и не двигаясь.
— Джулиана! — Он старался говорить спокойно, но голос все же дрогнул. — Джулиана, что с вами?
— Мне снились сны, — не открывая глаз, прошептала она.
Джеймс выдохнул. Кажется, все это время он не дышал.
— Что-то конкретное?
— Трудно сказать. Иногда мне кажется, что я вот-вот ухвачу хвостик, потяну за ниточку — и все станет понятным. Но не складывается. Ничего не складывается. Все рассыпается, как песок.
— Вам просто нужно отдохнуть. Расслабиться. Ни о чем не думать. Просто жить.
— Я попытаюсь, — прошептала Джулиана еле слышно. — Но эти сны, эти обрывки — они меня пугают.
Он подошел ближе, еще ближе. Его тянуло к ней словно магнитом. Мир опять замер. А когда все снова сдвинулось, Джеймс уже сидел на краю кровати, склоняясь над Джулианой.
— Мисс! Вы уже проснулись?
Чертова открытая дверь! Форд готов был заорать от разочарования. Джулиана все еще лежала с закрытыми глазами, словно не почувствовала, что он рядом.
Бетси вошла в комнату без стука и остановилась на пороге, словно громом пораженная.
— Мистер Джейми!
В голосе Бетси было столько осуждения и даже презрения, что Форд заскрежетал зубами.
— Что, Бетси?
Джулиана открыла глаза и коснулась его руки кончиками пальцев.
