— Мама, ты все понимаешь! — воскликнула Сабина. — Это было так… ужасно в Лондоне.
— Да-да, я знаю, — согласилась леди Эвелин. — Но давай не будем об этом говорить. В конце концов все сложилось хорошо, ведь так, дорогая?
— Да, конечно, так, — ответила девушка.
Она думала о поездке в Монте-Карло и о новой одежде, а леди Эвелин — об Артуре.
Именно благодаря Артуру все это происходит, думала Сабина, опуская голову на мягкую подушку и чувствуя, какой удобный под ней матрац, словно облако.
Ей никак не удавалось сосредоточиться на мыслях о своем женихе. Она снова вспомнила высокого темноволосого цыганского короля, смотревшего на нее в свете костра. «Воры и разбойники», так их назвали гости леди Тетфорд, но Сабина не могла согласиться с ними. Размышляя об этом, она вдруг резко села в кровати.
Когда она отодвинула штору, в открытое окно проник лунный свет. Сабина не стала зажигать свечу, а быстро подбежала к туалетному столику и открыла ящик. Ее руки лихорадочно стали перебирать туалетные принадлежности: щетки, расчески, подушечку для булавок в форме сердца. Это были ее вещи, которые служанка аккуратно разложила в столе. Она посмотрела на них и опять захлопнула ящик.
Брошь должна быть здесь, обязательно должна! Если бы только ей удалось вспомнить, когда она ее сняла! Пробежав по комнате босыми ногами, Сабина открыла дверь гардероба. Ее голубое платье висело там, но на нем не оказалось и намека на бриллиантовую брошь, которая должна была быть приколота над верхней пуговицей.
Сабина закрыла дверь шкафа и подошла к окну. Дивный лунный свет освещал пальмы, прекрасный, тщательно ухоженный сад, дворец с башенками на крыше и мерцающее море.
Она вспомнила, когда в последний раз ее пальцы коснулись небольшой бриллиантовой броши, приколотой к платью у основания шеи. Брошь была в форме звездочки и принадлежала ее матери. Леди Эвелин дала ей ее в утро перед отъездом в Монте-Карло.
— Мне будет очень приятно знать, что ты носишь что-нибудь мое, дорогая, — сказала она. — Я знаю, что ты обязательно будешь беречь ее. Отец подарил мне эту брошь, когда мне исполнился двадцать один год. С тех самых пор я храню ее у себя.
— Но ведь это твоя лучшая вещь, мама, — запротестовала Сабина.
— Когда-то у меня были и более дорогие, и более крупные броши, — улыбнулась леди Эвелин. — Их все продали — или чтобы заплатить гувернантке, или за учебу Гарри. А одна из них ушла на то, чтобы отремонтировать крышу. Все-таки лучше спать в сухих постелях, чем по воскресеньям, спускаясь к обеду, надевать на себя бриллианты.
— Мамочка, но ведь это единственная твоя драгоценность! — воскликнула Сабина.
— Единственная, — согласилась леди Эвелин. — Поэтому привези ее в целости и сохранности для меня. Я люблю свою маленькую звездочку. Мне всегда казалось, что эта брошь приносит удачу. Пусть она принесет тебе счастье.
— Я и так счастлива.
— Ты скоро поймешь, что в жизни всегда остается немного места для еще большего счастья, — засмеялась леди Эвелин и приколола брошь к воротнику дорожного платья Сабины.
Гарриет, Мелани, Ангелина и Клер ждали, когда она спустится в холл, одетая для поездки.
— Ты прекрасно выглядишь, Сабина, — шепнула Гарриет, целуя ее.
Мисс Ремингтон тоже была там. Она суетилась возле своего багажа и не отрывала взгляд от билетов, как будто боялась, что если хоть на мгновение поднимет глаза, билеты исчезнут.
Когда они прощались, Сабине хотелось расплакаться. Как только экипаж поехал по дороге, ведущей к станции, девушка дотронулась пальцами до броши, думая, что каждый, кто ей встретится на пути, будет смотреть и завидовать, что она обладает такой прекрасной вещицей.
А теперь брошь пропала! В Ницце она была еще на месте, потому что Сабина видела ее отражение в зеркале, когда сидела в кондитерской, где пила кофе и ела пирожные. Она помнила, как потрогала застежку, проверяя, крепко ли держится брошь.
«Воры и разбойники»! Может ли быть правдой, что, обещая починить экипаж за дружбу, они взяли в уплату ее брошь?
Ей было очень обидно и горько думать, что все оказалось именно так.
«Вы красивая», — сказал ей цыганский король. Он явно не притворялся и говорил совершенно искренне. Ни один мужчина не сможет так искусно изобразить восхищение во взгляде. И все-таки, похоже, что это он взял ее брошь! Может быть, когда они шли рука об руку в темноте по камням к экипажу, а может быть, когда он подносил ее пальцы к губам Она была готова ему верить, как же глупо и легкомысленно было с ее стороны!
Сабина резко отвернулась от окна, ощутив, что волшебство происходящего куда-то бесследно исчезло. Неожиданно девушка почувствовала себя глубоко несчастной. Она подумала, что это потому, что пропала мамина брошь и рано или поздно ей придется сообщить о том, что маленькая звездочка, которую мама так любила, исчезла. Но в глубине души Сабина понимала: это не единственная причина. Ее ранило крушение иллюзий, о которых она теперь не хотела напоминать даже себе самой.
Сабина спрятала лицо в подушку. Она пыталась уверить себя, что ее плохое настроение вызвано усталостью. Но по щекам невольно покатились слезы. И это в ее первую ночь в Монте-Карло!
У юности, к счастью, есть замечательная способность утром забывать печаль минувшей ночи. Когда Сабина проснулась, она обнаружила, что солнце заливает ее комнату, окрасив и стены, и мебель, и ковер в золотой цвет.
Она выпрыгнула из кровати и подбежала к окну, почувствовав тепло солнечных лучей на своих щеках и теле сквозь тонкую ткань ночной рубашки. Ей захотелось закричать от восторга.
Вокруг царило такое богатое разнообразие красок! Она и не подозревала, что такое можно увидеть где-нибудь еще, кроме палитры художника. Чистый голубой цвет неба, чуть более насыщенные тона моря. Зелень деревьев, золотистые и желтые фрукты внизу в саду, на клумбах пурпурные и розовые петунии, карабкающиеся по стенам ограды и дома. Это было похоже на мечту. Сабина не знала, смеяться ей или плакать от всего этого великолепия.
Она посмотрела на часы Было восемь часов. Она никогда так поздно не вставала. Дома все обычно поднимались в семь часов утра, и Сабина до завтрака ездила верхом. Девушка поколебалась немного, прежде чем позвонить и вызвать служанку, как ей велела леди Тетфорд.
Ей всегда было трудно приказывать слугам. В доме викария их было очень мало. Старая няня, живущая в их доме со времени появления на свет Гарри, первого ребенка леди Эвелин, которая потом осталась приглядывать и за остальными детьми, а теперь занималась приготовлением пищи. Еще была Глэдис, девушка, которую приходилось постоянно инструктировать и напоминать, что надо сделать и как.
