Как раз в этот момент чернокожий мужчина повернулся в их сторону и пристально посмотрел на них через небольшое пространство, разделявшее оба корабля. Клотильда и Элиза невольно отшатнулись. Тот человек не мог представлять для них никакой угрозы, но Элиза не протестовала, когда Клотильда торопливо потащила ее через узкий люк вниз по трапу к их каюте.
На соседнем корабле Киприан Дэйр каждым нервом ощущал близость «Леди Хэбертон». Его первый помощник, закрепив штурвал, подошел к нему. Заслышав тяжелые шаги Ксавье, Киприан вскинул глаза.
— Мне это не нравится, — проворчал Ксавье. — Мы не должны захватывать мальчика здесь. Нас здесь слишком хорошо знают.
— Ну и что? — отмахнулся Киприан. Тревога Ксавье его нисколько не трогала. — Как только Хэбертон получит мое письмо, он будет знать, кто похитил его сына.
Слова капитана не успокоили Ксавье, судя по угрюмо опущенным уголкам его рта.
— Мне не по душе твой план, Киприан, — сказал он. — Не в твоих привычках обижать детей.
— Никто не собирается его обижать.
— Разве? — Ксавье скептически поднял угольно-черные брови. — А как еще это назвать? Ты хочешь оторвать его от семьи, а ведь у него и так какое-то несчастье с ногами.
— Тебе незачем беспокоиться. Я собираюсь как следует заботиться о своем брате, — заверил его Киприан. Изумление на лице Ксавье доставило ему мрачное удовлетворение.
— Твой брат? Ты никогда не говорил, что у тебя есть брат.
— Сводный брат: у нас с ним один отец. Видишь, Ксавье, тебе не стоит о нем беспокоиться. Я сам займусь его воспитанием и образованием. Так же, как ты и я, он научится тому, как выжить в этом мире. Выжить и добиться успеха.
Первый помощник задумчиво потер подбородок.
— Вот оно что, — протянул он. — Так этот Хэбертон — твой отец… А он знает?
— Нет, не знает. Никто не знает, кроме тебя, и я хочу, чтобы это так и осталось. — Киприан испытующе посмотрел на своего друга. — Ты со мной, Ксавье?
Наступила долгая пауза, но Киприан не сомневался в ответе.
— Да, можешь на меня рассчитывать, — наконец сказал Ксавье. — Тебе не помешает вновь обрести семью…
— Он мне не семья!
Ксавье покачал головой и вздохнул.
— Ты собираешься требовать выкуп? — спросил он.
Киприан пожал плечами:
— Может быть. Чем больше усилий затратит Хэбертон, чтобы вернуть сына, тем сильнее будет его разочарование, когда он осознает их тщетность.
— И ты сумеешь объяснить все это мальчику так, чтобы он не испугался и не возненавидел тебя?
Киприан рассмеялся, хотя на самом деле ему было вовсе не смешно.
— Он может ненавидеть меня, что бы я для него ни делал, и скорее всего так и будет. Разыгрывать заботливую мамашу я предоставляю тебе. Ты неплохо делаешь это с Оливером.
Ксавье фыркнул, ничуть не обескураженный.
— Ты хочешь, чтобы этот мальчик из знатной семьи стал простым грубым матросом — как ты, как я, — хотя он мог бы стать кем-то совсем иным?
— Я хочу, чтобы Хэбертон растратил свою жизнь в бесплодных поисках сына. Сыновей, — с горькой усмешкой поправился Киприан. — Одного сына, которого он захочет вернуть любой ценой, и другого сына, о котором он никогда больше не сможет забыть.
Мальчишку окружали люди, но никто из них — ни единственный слуга, ни капитан, бывший уже в летах, ни тем более пожилая дама, горничная и маленькая темноволосая девушка — не могли стать помехой для осуществления замыслов Киприана, наблюдавшего сейчас за этой группой с палубы своего корабля. Оливер, успевший побывать в ближайшей таверне и свести знакомство кое с кем из команды «Леди Хэбертон», принес известие, что капитан нынче вечером будет обедать ей своими пассажирами на берегу, в гостинице «Даффи», а потом все вернутся на корабль.
Что ж, отлично, усмехнулся про себя Киприан. Пусть развлекаются. Когда с рассветом придет пора ставить паруса, среди мирно спящих пассажиров будет недоставать одного человека. Юный мистер Хэбертон к тому времени будет надежно упрятан в трюм «Хамелеона», а остальные пускай думают, будто мальчик упал за борт. Это заставит Хэбертона как следует помучиться еще до получения первого письма, которое откроет ему правду, быть может еще более ужасную.
Киприан вспомнил о сигаре, которую сжимал в зубах, и глубоко, с наслаждением затянулся. Кругом было тихо. Солнце село, и большая часть команды «Хамелеона», получив увольнительную, веселилась на берегу. Впрочем, всем матросам было строго-настрого приказано вернуться на борт до начала отлива на случай, если придется срочно уносить ноги.
Прищурившись, Киприан проводил взглядом маленькую компанию, покинувшую наконец «Леди Хэбертон», и Оливера, направившегося вслед за ней небрежной, фланирующей походкой. Олли не спустит глаз с намеченной жертвы до конца вечера, а потом они вдвоем проберутся на борт соседнего корабля и выкрадут мальчишку.
Докурив сигару, Киприан швырнул окурок за борт и тут же закурил следующую. В первое мгновение он чуть не закашлялся, однако новая затяжка принесла ему облегчение, смягчив легкое жжение в горле. Потом Киприан задумался о щепотке опиума, хранившейся у него в каюте, но горький опыт научил его, что за мгновениями блаженного дурмана, притуплявшего все чувства и приносившего успокоение, всегда следовала расплата. Этой ночью ему нужна ясная голова. Он должен быть собран и полностью готов к бою, как любое орудие его корабля, — тогда все пойдет как надо. У него еще будет время унестись в мир наркотических грез — через три дня, в день его рождения. В день, когда человек, зачавший его, отверг свою плоть и кровь.
Тьма сгущалась, наступала ночь. С запада надвигались тучи. Киприан не оставлял своего поста на палубе. Вот в дальнем конце улочки, спускавшейся к порту, замаячили огоньки двух фонарей — компания с «Леди Хэбертон» возвращалась, видимо решив не засиживаться за обедом, и Киприан переместился на бак, чтобы лучше видеть. Он без труда нашел взглядом мальчишку, которого слуга нес на руках. Что же с ним все-таки такое?
Швырнув окурок в воду, Киприан вгляделся пристальнее, нахмурив брови. Если мальчишка не поправится и так и не сможет снова ходить, его осложнит дело. Хотя… Из него получится отличный уличный попрошайка. Уж это наверняка уничтожит Хэбертона.
Стиснув зубы так, что на челюстях набухли желваки, Киприан на какое-то время унесся мыслями в прошлое. Он повидал нищих во всех портах мира. Жалкие отбросы общества, безрукие, безногие, слепые, покрытые отвратительными язвами, они шныряли, как крысы, в темных закоулках, рылись в мусорных кучах, пытаясь поддержать свою жалкую жизнь тем, что выкинули другие. Киприан и сам какое-то время просил милостыню, пока до него не дошло, что у воров жизнь куда более сытая, чем у нищих. Ради тоги, чтобы выжить, он готов был пойти на что угодно — и он выжил. Всем, что у него теперь было, он был обязан только самому себе — своей смелости, хитрости, изворотливости, и законный сынок Ллойда Хэбертона ничем не заслужил той форы, какую дала ему жизнь. Пусть теперь и он поборется за право жить на этом свете. И, придя к этому логическому заключению, Киприан тряхнул головой, решительно освобождаясь от невольно зародившегося в нем сочувствия к больному ребенку.
