– Войдите.
В комнате появился доктор Гиббенс с черным кожаным чемоданчиком в руках. Он подошел к Кэтрин. Его длинное лицо вытянулось еще больше.
– Что с кровотечением? – спросил он, поставив чемоданчик у кровати.
– Почти прекратилось, – с явным облегчением проговорил мистер Стэнтон. – На затылке огромная шишка, но Кэтрин в сознании. Падая, она закусила губу, но здесь ничего страшного.
– Прекрасно, – немного подумав, ответил доктор Гиббенс. – Мне надо осмотреть пациентку. Джентльмены, оставьте нас, пожалуйста.
Мистер Стэнтон сверкнул глазами на доктора, хотел было что-то возразить, но Гиббенс твердо заявил:
– Как только я закончу, сразу же сообщу результаты, а пока вам надо спуститься вниз, там уже приехали из магистрата.
Оба джентльмена явно не хотели покидать леди Кэтрин, но выполнили просьбу доктора. Кэтрин видела, как они прошли к выходу и захлопнули за собой дверь. Внезапно по ее коже пробежала странная дрожь. Она ощутила необъяснимый приступ ужаса, никак не связанный с болью, которая пронзала теперь все ее тело.
Отец, вероятно, считает, что ее ранили случайно, думает, что это неудачная попытка уличного ограбления. Но он ведь не знает, что очень многие желают смерти Чарлзу Брайтмору и что сегодня кто-то почти добился успеха.
Эндрю метался по коридору у дверей спальни лорда Рейвенсли. Сердце его сжималось от нетерпения, тоски... и леденящего страха. Господи, да сколько же нужно времени, чтобы осмотреть и перевязать рану? Черт подери! Гости разъехались, свидетель найден и опрошен, чиновник из магистрата тоже уже отбыл, а доктор Гиббенс все не появляется! Стэнтон в жизни встречался со многими тяжелыми, даже опасными, обстоятельствами, но он испытал необъяснимый ужас, отупляющий страх, когда смотрел на потерявшую сознание, истекающую кровью леди Кэтрин... Такое с ним было впервые.
Господи! Стэнтон прекратил вышагивать и привалился к стене. Закрыв глаза, он провел дрожащими пальцами по волосам. Гнев, ужас, отчаяние, которые он испытал после выстрела, прорвали плотину бесстрастия и самообладания, возведенную им в собственной душе. Колени подгибались, он едва стоял на ногах. Застонав, Эндрю опустился на корточки и прижал ладони к глазам.
Черт подери! Лишь однажды он чувствовал себя так беспомощно, а тот случай закончился весьма печально, да и почти при тех же обстоятельствах: выстрел – и любимый им человек падает.
Всеми фибрами души Эндрю хотелось сейчас распахнуть эту чертову дверь, ворваться в комнату, схватить доктора за грудки и потребовать, чтобы он сейчас же вылечил леди Кэтрин. Он еще разберется с тем мерзавцем, который посмел это сделать! Ожидание вытягивало из него последние силы, а особенно свербила мысль, что перед самым выстрелом они как раз поссорились. Господи, как могло такое случиться! Да они прежде не обменялись ни единым недобрым словом! Оглушающее чувство потери сжало его сердце. Эндрю вдруг вспомнил тот холодный, бесстрастный взгляд, которым леди Кэтрин окинула его во время разговора. Никогда раньше она так на него не смотрела.
– Есть новости? Как она?
Эндрю обернулся на голос отца леди Кэтрин. Граф Рейвенсли шел по коридору. Лицо его выражало крайнее беспокойство и волнение.
– Пока ничего. – Эндрю поднялся на ноги и мотнул подбородком в сторону двери. – Я даю доктору Гиббенсу две минуты. Если он не откроет дверь, черт с ними, с приличиями. Я ворвусь в цитадель.
По мрачному лицу графа промелькнула тень улыбки.
– Это очень по-американски, но здесь я с вами согласен. Фактически...
Тут дверь распахнулась, и в коридор вышел доктор Гиббенс.
– Ну как? – жадно спросил Стэнтон. Граф даже не успел рот открыть. Эндрю вдруг рванулся к доктору, едва сдерживая себя, чтобы не схватить того за галстук и не начать трясти, словно собаку на поводке.
– Вы, мистер Стэнтон, безусловно, оценили положение правильно. Слава Богу, рана леди Кэтрин поверхностная. Задеты лишь мягкие ткани. Я ее обработал и перевязал. Благодаря вашему своевременному вмешательству она потеряла не слишком много крови. Гематома на голове будет, конечно, причинять какое-то время неудобство, но осложнений быть не должно. Полагаю, скоро она поправится. – Доктор снял очки и протер стекла платком. – На тумбочке я оставил для нее лауданум, но она отказалась принять лекарство, пока не поговорит с вами обоими. Я считаю, что леди Кэтрин не стоит перемещать сегодня вечером. Завтра утром я зайду, оценю ее состояние и поменяю повязку.
Она настаивает на том, чтобы завтра вернуться к сыну в Литл-Лонгстоун.
Эндрю ощутил тоску при мысли, что она окажется далеко, и даже закусил губу от досады.
– Упрямая девчонка, – проговорил граф, и при этом глаза его подозрительно увлажнились. – Она терпеть не может расставаться со Спенсером. Разумно ли позволить ей отправиться в дорогу сразу после ранения?
– Завтра я осмотрю леди Кэтрин и тогда выскажу свое мнение, – отвечал доктор Гиббенс. – А теперь я должен с вами проститься. Доброй ночи. – С этими словами доктор кивнул и вышел.
– Пошли, Стэнтон, – сказал граф, приоткрывая дверь. – Посмотрим собственными глазами, как себя чувствует моя дочь.
Эндрю поблагодарил графа молчаливым кивком. На самом деле он и не представлял, что станет делать, если ожидание продлится еще хотя бы минуту. Он двинулся следом за графом в спальню и замер на пороге.
Леди Кэтрин лежала на огромной кровати. Стеганое терракотовое одеяло укрывало ее до самого подбородка. Теплые отблески горящего в камине пламени освещали ее лицо золотистыми бликами. В этом мягком свете леди Кэтрин выглядела как настоящий ангел. По всей подушке разметались каштановые локоны. У Стэнтона даже свело пальцы рук – так сильно ему хотелось убрать с нежной кожи ее лица все выбившиеся прядки. Эндрю столько раз воображал, как будет держать ее в объятиях, но разве мог он подумать, что ему придется нести истекающее кровью тело, что леди Кэтрин будет в этот момент без сознания?
Нетвердой походкой Стэнтон подошел к кровати. Он внимательно смотрел на Кэтрин, примечая мельчайшие детали, которые могли бы рассказать о ее состоянии. Глаза леди Кэтрин казались громадными. В их золотисто-карей глубине тенью пряталась боль, но Стэнтону показалось, что там кроется кое-что еще – может быть, призрак страха. На распухшей нижней губе виднелась небольшая красноватая ранка. Бледное лицо выглядело измученным.
– Доктор Гиббенс заверил нас, что ты скоро поправишься – проговорил лорд Рейвенсли, взяв в ладони руку дочери. – Как ты себя чувствуешь?
Черты женщины исказила болезненная гримаса.
– Невесело, конечно, но я очень всем благодарна. Раны могли оказаться куда хуже.
