Глава 2
7 июля 1876 года
Дэниэл Мэттьюз ехал верхом с юга в Дидвуд, спускаясь в причудливо извивающееся зигзагами ущелье. Стояла жара, и город ел, показывал Дэну свой характер, прежде чем он успел его рассмотреть.
Сами Черные Холмы в сто миль длиной и шестьдесят шириной все еще так же завораживали его, как и полдюжины лет назад, когда он впервые увидел людей, населявших их. Покрытые пышным лесом, богатые дичью, холмы чудесным островком поднимались из бесконечного моря травы бескрайних прерий. Их уникальная красота далеко превосходила красоту гораздо более высоких гор, которые он когда-либо видел. Тогда Холмы были почти нетронутыми, так как аборигены почитали их священными.
Даже теперь, когда белый человек делал все возможное, чтобы прорезать сквозь Холмы разрушающую его полосу, от красоты этой земли все еще захватывало дух… пока на глаза не попадался Дидвуд.
Большую часть Главной улицы преграждали два вновь прибывших обоза, состоящих из повозок, запряженных мулами. Животные, жалобно мыча, буквально падали в грязь перед повозками, которые разгружали толпы мужчин. Люди были везде, они сновали из палатки в палатку, кричали друг на друга, глазели, высунувшись из окон, иногда даже полураздетые, на весь этот хаос.
Мэттьюз сдвинул назад коричневую шляпу с широкими опущенными полями и замедлил шаг своего чалого коня, которого в один особенно бесконечный день в Вайоминге окрестил Уотсоном.
При виде того, что его собственный народ сделал с этой чистой гаванью, Дэна переполнили печаль и разочарование. С другой стороны, ему сейчас был нужен именно такой город, как Дидвуд. Самые сомнительные личности с подмоченной репутацией фактически незамеченными входили и выходили из «Золотых городов», население которых в основном состояло из беглецов от закона и прочих проходимцев. Именно сейчас Дэну улыбалась перспектива затеряться среди них, незамеченным и неизвестным. Он благодарил судьбу за то, что, запланировав надолго остаться на Западе, он захватил с собой кучу денег.
После финальной сцены с Кастером и отбытия из Седьмого Кавалерийского полка, он пережил много неприятных мгновений и теперь чувствовал, что с него довольно.
Он уже подумывал о немедленном возвращении в Вашингтон, но Грант в свое время предлагал ему задержаться и приятно провести время на Западе, а уж теперь, после неудачи с Кастером, ему и вовсе не хотелось предстать перед президентом.
В одном Кастер был прав: Грант нес ответственность за то, что именно он привел в движение цепь событий, вызвавших безумие на Литтл Бигхорн. Плюс ко всему, Дэн знал, что в Белом Доме его ждет далеко не самый теплый прием. Вероятно, Кастер известил президента о поведении Дэна. Во всяком случае, ему не очень повезло с выполнением задания президента. Осознание своей моральной правоты давало Дэну душевный покой, но что толку?
Лежа без сна под звездным небом Вайоминга, Дэн заново переживал стычки между ним и Кастером. Ему было немного неуютно от всего этого, так как он очень хорошо понимал, что его аргументы только подстрекнули Кастера. Вероятно, если бы перед ним стояла другая задача, менее отвечающа его собственным убеждениям, но более привлекательная для Кастера, он преуспел бы больше.
«К черту все это, — подумал наконец Дэн. — Мне надоело размышлять». Дидвуд ему понравился, и ему не терпелось на время «лечь на дно» и подождать, пока осядет пыль, поднятая Кастером. В этом буйном городе он сумеет отвлечься от этой неприятной истории,
Угрюмо улыбаясь, Дэн думал о том, что сейчас его трудно узнать. Он отпустил бороду и очень похудел, так как почти ничего не ел, пока ехал верхом по несдавшейся территории, где не было ни фортов, ни белых поселений. Недалеко от границы территории Вайоминга он купил у дружелюбного чейенна кое-какую одежду. Удобные брюки из оленьей кожи, заправленные в изрядно поношенные сапоги, поверх ворота синей рубашки свободно повязанный кирпично-красный шейный платок, мокрый от пота. На поясе в кобуре висел револьвер смит-вессон сорок пятого калибра. Это было не кричаще, но очень эффектно!
Когда продираться на Уотсоне сквозь густую толпу стало практически невозможно, Дэн привязал коня перед зданием с фальшивым фасадом, сохранившим еще следы надписи: «Типографский офис пионеров», и натолкнулся на человека в бумажном воротничке и поношенном коричневом костюме.
— Новенький, не так ли? — сказал человек, засовывая газету прямо в руки Дэну. — Позвольте представиться, странник. Я С.В. Гарднер, прежде, во время войны между Штатами, капитан Союзной Армии и адвокат, но сейчас издатель «Пионера Черных Холмов», первой газеты в этих местах! Мы издаемся всего лишь месяц, поэтому ищем читателей, и я подумал, что вы можете заинтересоваться газетой.
Гарднер был темноволос и имел средней величины бороду. Своими глубоко посаженными глазами он напомнил Дэну печальную собаку, но, когда Гарднер улыбнулся, лицо его преобразилось. Улыбнувшись в ответ, Дэн пожал ему руку.
— Рад познакомиться с вами, Гарднер. Меня зовут Лис, и я только что с Южных Холмов. До этого жил у чейеннов. Газета мне нравится. — Бегло взглянув на первую страницу, Дэн увидел, что вся она посвящена историям о празднованиях в Дидвуде дней Четвертого июля. — Где я могу устроиться на ночлег и поесть?
Гарднер почти незаметно подмигнул.
— Это зависит от того, что за ночлег вы имеете в виду, Лис. На севере Уолл-стрит вы можете получить в изобилии виски, тепленькую потаскушку и, вероятно, и постель. Но сначала попытайтесь попасть в Жемчужный театр, если вас это интересует.
Чувствуя, что от этой информации его брови поползли вверх, Дэн трезво кивнул и пошел своей дорогой. На его счету было немало дружков — горьких пьяниц и грязных «голубушек» во время войны, но к таким развлечениям он относился с известной мерой сдержанности. В Дидвуде, похоже, все обстояло иначе. Перспектива получить постель, согретую готовой на все женщиной, соблазняла его, но прежде всего ему было необходимо поесть. Спасение пришло в образе Большого Центрального отеля, в котором, по причине отсутствия второго этажа (пока), функционировал лишь ресторан. Перейдя через Ли-стрит, Дэн, увидев его вывеску, вошел и затем поглотил огромное количество баранины, бобов, картофельного пюре и запеченные в тесте яблоки с кремом, и все это за пятьдесят центов!
Во время еды он успел прочесть большую часть «Пионера Черных Холмов» и выпить три кружки кофе. Наконец, насытившись и найдя ответы на многие вопросы относительно Дидвуда, он поймал себя на мысли, что мечтает о порции-другой виски, каком-нибудь досужем разговоре в баре, а потом об обществе хорошенькой, любвеобильной женщины.
