Ознакомительная версия.
— Где ты был, черт побери? — резко спросила Шантель, отталкивая поддержавшие ее руки чернокожего гиганта.
— Здесь, лалла, — ответил обиженно евнух. — Где же еще я мог быть?
— Значит, она врала? Боже, мне надо было… Впрочем, это уже не важно. — Она схватила Кадара за руку, пытаясь унять все еще не отпускающий ее страх. — Мара во всем виновата. Не Наура. Она только что пыталась и меня убить тоже. Точнее, снова: она призналась, что пыталась отравить меня, потому что я слышала тот разговор! — Видя, что евнух недоуменно смотрит на нее, не двигаясь, девушка взорвалась:
— Делай же что-нибудь! Она все еще в комнате с бассейном. У нее нож!
Отстранив девушку, Кадар направился к двери, которая осталась распахнутой после стремительного бегства Шантель. Девушка подумала, что самой ей было бы лучше всего пойти в другую сторону. Но, как уже несколько раз до этого, поступила вопреки здравому смыслу, последовав за евнухом. Ее любопытство подстегивало то, что из помещения, в котором она только чуть не погибла, не доносится ни звука. Однако главной причиной являлось то, что ей было просто необходимо собственными глазами увидеть, как будет схвачена Мара. Только это сможет окончательно избавить ее от страха.
Шантель остановилась в дверях, наблюдая за Кадаром, склонившимся над Марой. Та лежала неподвижно, опустив голову в бассейн. Вода вокруг ее лба показалась девушке розовой. На голове Мары было пятно более темного цвета.
Кадар выпрямился и спокойно произнес:
— Она мертва, лалла.
Девушка вздрогнула, догадавшись, что это за пятна, на которые она смотрит. Мерзкий комок подступил к ее горлу, и она исторгла его из себя, почти теряя сознание. Упасть не дал Кадар, подхвативший ее на руки, словно ребенка. А она, как девочка, уткнулась ему в плечо и заплакала.
— О Боже, — бормотала она, всхлипывая. — Не окажись я такой трусихой, я бы заметила, что голова Мары попала в воду. Я бы могла вытащить ее, помочь ей…
— Это бы ничего не изменило, лалла. Она размозжила себе голову о край бассейна. Мара была уже мертва, когда ее лицо оказалось в воде.
— Все равно я виновата. Это из-за меня она упала.
— А зачем вы помогли ей упасть?
— Зачем? — Шантель испуганно посмотрела в глаза евнуху. — В противном случае она бы ударила меня своим кинжалом.
— Тогда почему вы стараетесь обвинить себя, будучи совершенно невинной?
— Но все это так несправедливо. Она — жертва, Кадар, с самого начала жертва. Ее страшно оскорбили, надругались над ней. Затем вновь оскорбили, используя…
А она нуждалась в помощи, внимании, понимании со стороны окружающих. — Девушка умолкла на несколько секунд, потом тихо продолжила:
— Я попыталась оправдать ее поступки тем, как Джамиль относился к ней. Но ведь такое нельзя оправдать, правда, Кадар? Он ведь такой чувствительный, такой понимающий… по крайней мере таким кажется… Странно, как Джамиль при всем этом не заметил, что она страшно озлоблена из-за того, что он раскрыл ее слабость, и ненавидит его за то, что он пользуется своим открытием.
— Из-за этого Мара и хотела его убить? Шантель лишь кивнула в ответ. Она уже не просто плакала, а буквально рыдала, ничего не замечая вокруг даже тогда, когда верный евнух повел ее к выходу из хаммама.
— Ну, теперь у меня нет никаких сомнений, что источник, питающий заговор золотом, иссяк. Желающие подзаработать на доносах устроили чуть ли не очередь у ворот дворца, — весело сказал Дереку Джамиль. — Через несколько дней мы будем знать имена всех до единого, причастных к покушениям и убийствам.
В Барику Джамиль прибыл вчера поздно вечером, чтобы хоть недолго побыть с Шилой, по которой страшно тосковал. Он собирался пробыть во дворце ночь, а рано утром отправиться в Триполи, куда, как ему сообщили, мог отправиться из Истамбула Селим. Однако уже в гавани ему стало понятно, что искать больше некого, а все его путешествие было бесполезной тратой времени. Ночной разговор с любимой кадин окончательно убедил его в этом, а заодно и в том, что он совершил большую глупость, не посвятив Шилу в свои планы. Последнее сейчас было единственным, что омрачало его великолепное настроение.
Все утро дей провел с Омаром за обсуждением произошедших за последние недели событий, а теперь пришел к Дереку в секретную комнату, где после возвращения настоящего Джамиля граф опять должен был коротать время.
— Значит, действительно все окончено? — переспросил Дерек.
— А ты сомневаешься? Они все очень ловко устроили. Али платил своим головорезам довольно много за то, что те рискуют головами. Но несравненно большая сумма была обещана тому, кто завершит операцию, убив меня. На самом деле состояния, за которое соревновались убийцы, у них уже не было. Услуги, которые оказывала мне Мара, вознаграждались более чем хорошо, но дело у заговорщиков затянулось, и ее сбережения истощились. Да и немудрено. Только для организации постоянного наблюдения за дворцом требовалась целая армия шпионов. А сколько потребовалось золота для перехвата моих гонцов, отправленных к тебе? А ведь как выяснилось, это нужно было лишь для того, чтобы запутать нас и вывести меня из равновесия. В итоге Маре не осталось ничего другого, как начать красть драгоценности у других женщин гарема. Неприятный сюрприз ожидал и того, кто выполнил бы главную задачу. Али намеревался прикончить моего убийцу, когда тот явится за вожделенной наградой!
— А теперь все знают, что главная заговорщица мертва и услуги убийц оплатить некому…
— Совершенно верно. Бесплатно рисковать наемные убийцы не будут, следовательно, я могу чувствовать себя за пределами дворца в такой же безопасности, как и внутри него.
— А я могу возвращаться домой, — со вздохом произнес Дерек.
Джамиль рассмеялся.
— Исполнение роли дея было не самым неприятным занятием? Омар уверял, что ты неплохо проводил здесь время без меня.
— Лишь в известное время суток, — улыбнулся граф. — Остальным я сыт по горло. Даже не представлял, как быстро и до какой степени может вывести меня из равновесия обычная скука.
— А как насчет той маленькой худенькой блондинки, которая помогала тебе рассеивать эту скуку?
— Она со мной не разговаривает со времени своей схватки с Марой. Насколько я понимаю, она убеждена, что во всем произошедшем виноват я… ты, вернее, и не хочет искать причины в ненормальности самой Мары.
Джамиль помрачнел.
— Поверь мне, я ведь долго надеялся, что смогу проводить с ней время, как с нормальной женщиной. Но каждый раз она делала все для того, чтобы быть наказанной: оскорбляла меня, насмехалась, говорила колкости, а когда и это не срабатывало, в буквальном смысле слова набрасывалась на меня с кулаками. И при этом ее ни разу не секли очень долго или по-настоящему сильно. Зато когда порка заканчивалась, Мара набрасывалась на меня уже в страстном желании любви. Впрочем, ты и сам это однажды видел. В конце концов я решил, что эта женщина нуждается именно в таком обращении, и стал вызывать ее тогда, когда мне самому требовалось разрядить на ком-то скопившееся раздражение. По мере того как недели моей вынужденной самоизоляции стали превращаться в месяцы, как ты понимаешь теперь, такая потребность стала возникать все чаще.
Ознакомительная версия.
