На каждом шагу на юбку Рут падали брызги грязного снега. Приходилось изо всех сил толкать коляску Ванды, чтобы ее колеса проворачивались. Там, где между домами светило солнце, Рут спиной и шеей чувствовала его тепло. Оттепель.
Поравнявшись с домом Хаймеров, она снова пошла быстрее. Не хватало еще столкнуться с Томасом! Достаточно начать новый год с одной ссоры!
Только выбравшись за пределы Лауши, она остановилась, чтобы отдохнуть. Подняла с земли маленькую веточку, дала ее Ванде поиграть. Пока та радостно бормотала что-то себе под нос, Рут углублялась в лес. Снег был таким тяжелым, что сосны сгибались под его весом, словно горбатые старухи. На солнце белый снег сверкал серебром и был так ослепительно ярок, что Рут приходилось щуриться. Все равно ей сейчас не было дела до красот зимних пейзажей.
«Тридцать тысяч рождественских шаров до середины августа – без меня!» – слова Мари по-прежнему звучали у нее в ушах.
Иоганна стояла как громом пораженная, всю ее радость словно ветром сдуло.
– Я не хочу связываться с такими объемами, неужели вы не понимаете? – бросила она им в лицо. – С тем же успехом я могу остаться у Хаймера. По крайней мере, отработав у него десять часов, я забываю обо всем, у меня есть время подумать о новых эскизах.
– Но ведь все получится, если ты откажешься от работы у Хаймера! – удивилась Иоганна, показывая на примечание Стивена. – Здесь же черным по белому написано, что ты свободна делать такие шары, какие тебе нравятся! Главное, чтобы они оказались не намного дороже тех, которые были в прошлой поставке.
– Видишь, вот и первое ограничение, – упрямо заявила Мари. – Кроме того, когда мне придумывать новые формы, если я буду день и ночь работать? Кстати, Магнус тоже так считает, – добавила она.
Как будто сын Гризельды имел к ним какое-то отношение!
Рут судорожно сглотнула. Отношение Мари ее до сих пор удивляло. Вместо того чтобы радоваться тому, что нашелся покупатель для ее новых эскизов, радоваться возможности наконец-то уйти из мастерской Хаймера и работать на себя, Мари только возмущалась. Постепенно Рут начинала раздражать эта болтовня об искусстве! Мари совершенно не понимает, что думает лишь о себе. Что поделаешь, они с Иоганной не умеют выдувать стекло, в этом отношении они зависят от Мари. Если она будет так настаивать на «раскрытии своего творческого потенциала», то их с Иоганной будущее окажется под угрозой. Вот только Мари все это, кажется, безразлично! Какое там «мы, Штайнманны, стоим друг за друга!»
Внезапно Рут остановилась. Возможно, она допустила ошибку, когда вдруг выбежала из дома посреди спора. Но она просто уже не могла выносить всего этого, держа в руках письмо Стивена. Ей хотелось сберечь поселившееся внутри ощущение счастья, словно крохотного цыпленка. Девушка осторожно нащупала письмо в кармане пальто. Оно на месте. Отлично.
Чем круче дорога уходила в гору, тем тяжелее дышалось Рут после быстрого бега, но вместе с тем в голове у нее прояснялось. Добравшись до скамейки, откуда можно было любоваться окрестностями, она уже немного успокоилась. Ну и чудесно. Ей хотелось прочесть письмо Стивена, не думая о случившейся только что нелепой ссоре.
Укрыв уснувшую Ванду до самого носа и поставив коляску на солнечное место, Рут уселась на скамью, теплую и сухую. Она пришла сюда впервые с момента их расставания с Томасом. В принципе, она была готова к тому, что ее будут мучить воспоминания, но ничего подобного не произошло. Даже тот факт, что именно здесь, на этом самом месте она лишилась невинности, для нее уже ничего не значил. Рут казалось, что все это было в другой жизни. Тряхнув головой, она прогнала эти мысли прочь, расчищая пространство для Стивена.
Стивен. Ее далекая великая любовь.
С момента его отъезда она каждое утро, просыпаясь, спрашивала себя, любит ли она его до сих пор. И каждый раз твердо отвечала себе «да».
И все же решения она так и не приняла. Несмотря на то что она не сомневалась в своих чувствах, в глубине души Рут испытывала какой-то непреодолимый страх из-за отсутствия уверенности в том, что Стивен по-прежнему отвечает ей взаимностью. Мимолетная вспышка страсти? Любовь, которая растает, словно дым, пока одно из его писем будет переплывать океан? Такое уже случалось. Она, Рут, могла об этом кое-что рассказать.
И вот теперь она осторожно вынула письмо Стивена из кармана пальто и так же осторожно открыла его.
Любимая Рут!
Как бы мне хотелось быть сейчас с тобой, где бы ты ни находилась! Но единственное, что я могу сделать, чтобы оказаться чуть ближе к тебе, – это посылать тебе свои мысли. Прошу, не удивляйся, если сегодня ты получишь от меня только одно письмо, – как обычно, в последние дни перед Новым годом работы очень много и времени ни на что другое не остается. Тем не менее я думаю только о тебе. Влюбленные, смешные, счастливые и несчастные мысли. Счастливые – оттого, что ты существуешь, а несчастные – потому, что ты не можешь быть рядом со мной. Пока что не можешь.
Не проходило и дня, чтобы я утром, днем и вечером не тосковал по тебе. Иногда я даже просыпаюсь ночью и вижу перед собой твое ангельское личико. Твой голос, который так чудесно умеет рассказывать истории. Твои темные глаза, полные страсти. Иногда я тоскую так сильно, что становится больно. Прилично ли мужчине говорить о своих чувствах? Не знаю. Я знаю одно: я должен сделать это.
Два дня назад я наконец-то связался со своим знакомым и рассказал ему о своей задумке. Он готов помочь нам и подготовить для тебя и Ванды соответствующие документы. И теперь я жду лишь весточки от тебя. Я не хочу ни к чему тебя принуждать, но все же вынужден сказать, что начать работу мой знакомый должен не позднее первых чисел марта, чтобы успеть закончить все к 15 апреля – в этот день мое судно отправляется из Бостона в Европу.
– В начале марта! – произнесла вслух Рут. Значит, она должна отправить Стивену свое письмо с решением не позже, чем через две недели…
Что скажете насчет заказа? Разве он не грандиозен? Успех ваших елочных украшений поистине превзошел все наши ожидания. И теперь мистер Вулворт с нетерпением ждет момента, когда получит сердца для Дня святого Валентина, – кажется, американцам очень понравились произведения искусства из Тюрингенского Леса! Похоже на то, что вскоре работы у вас будет более чем достаточно! Конечно, позднее подобные заказы сестрам Штайнманн будут отправляться иначе. Есть вещи, которые удобнее устраивать из Америки. Ты понимаешь, что я имею в виду. Как я уже говорил, все нужно лишь спланировать и организовать. Но самое главное – это сердце.
