худые коленки, ловить жадными губами пальчики на изящных ладошках. Космос не был романтиком, но принимал близко к себе любое проявление чувств Лизы. Люди не поверят, а ему и не надо…
Холмогоров без промедления нёсся туда, где есть единственный свет, который грел его без видимых на то причин. Он бы и сам никогда не ответил на вопрос, почему тянулся к Лизе, будто бы на ней сошёлся весь свет, и без нее ему сложно опутывать себя рамками серьезности. Лиза бы сама не сказала, почему из всех возможных «нет» выбирает Космоса. И в минуты нелепых ссор Кос прерывает молчание первым. Павлова может сколько угодно кривить лицо, пытаясь с ним не помириться, хитро буравя в Холмогорове дыру своими яркими алмазами, но уже через несколько минут не прячет улыбки. Признается в любви, повиснет на шее, и в очередной раз заставит убедиться, что все прожитое — не зря…
Но пока Лиза медленно идет к нему на встречу со своих бесконечных занятий, сын профессора астрофизики имел право подумать, какой курс взял корабль его дружбы с незаменимыми одноклассниками. Космос часто возвращался к этой теме, оставаясь с собой один на один, оценивая новые возможности и прошедшие изменения… Братья, а именно так Космос воспринимал друзей детства, стали частью его семьи, и частью его самого. Кос и времени не помнил, которое проводил бы без них, но с некоторых пор, их связывают не просто дружеские отношения. В игру вступал чистый бизнес, где царила своя иерархия. И Холмогоров затруднялся сказать, какое место в ней в итоге займет.
Ведь все складывается именно так, как и когда-то желал взбудораженный Космос, обрадовавшийся, что наконец-то его лучший друг дембельнулся. Значит, что они пойдут одной дорогой, усыпанной, если уж не звёздами с небес, то мешками с купюрами, номиналом не меньше двух сотен. Ценой больших потерь и трудностей на крутых поворотах, но четыре пути слились в один, и Кос не может сказать, что о чем-то жалеет. Воздух свободы творил со вчерашними школярами невообразимые преобразования!
Санька без лишних разговоров принял нити управления в их небольшом движении в свои окрепшие ладони. Подбирал людей в движение, умея в них отлично разбираться; определял то, чем каждый будет заниматься внутри их слаженного механизма. Пусть все ключевые решения Белый, Космос, Пчёла и Фил принимали сообща. Дела постепенно шли в гору. Не нужно скрываться по углам, мелко мечтать о расширении, как было это только год назад. Уральская школа выживания слаженно подействовала на Сашку: он не слишком долго думал, как завоевывать новые высоты в Москве девяностого года. И пока Космос радовался тому, что в его неспокойной жизни все наконец-то устаканилось и закрепилось, их «Бригада» приняла окончательное оформление.
Саша задумался о самостоятельности, порядком окрепнув на московских берегах, ему не хочется делиться заработанным их трудом, и у друзей немного времени, чтобы размышлять о правильности такого поступка. Космос и сам соглашался с другом, понимая, что такой расклад неизбежен. Либо все сразу, либо до конца жизни спрашивай разрешения сходить в сортир. Никому не по вкусу работать на чужого дяденьку, а старшаки, по происшествие времени, заметно сдавали, сами не сознавая, что власть по капле уходит из-под контроля, венчая голову иного поколения.
Не оставаться же Космосу и друзьям обыкновенными решалами с парой стволов в багажнике «Линкольна», все заработанные деньги которых уходили наверх. То, что устраивало Коса и Пчёлу в восемьдесят восьмом, не могло удовлетворить их интересов в девяностом. А говорить о роли Белого с Филом, присоединившихся к ним год назад, не приходилось. Парни не умели сидеть без дела, разменяв вулканы и ринг на новые земные высоты.
Космосу не приходило в голову высказывать свои невидимые и видимые неудовольствия вслух. Не сказать, что Холмогоров, первым ступивший на галеры нелегального рынка, чувствовал себя ущемленным. Восемьдесят девятый год закрутил гайки, лишив неуместной чувствительности. Начались другие игры, и шут знает, во что они рискуют перерасти.
Но ведь если по-хорошему разобраться, то все идеи с совместной деятельностью четырех друзей детства, невиданными схемами заработка и ни к ночи упомянутой «Бригадой» — его головы дело. Это Космос придумывал, как лучше объединиться, чтобы больше заработать, и заслужить хоть какой-то маломальский авторитет. Это Кос дал идею беглому Белому, за которым потянулся Фил, отрицавший свое любое участие в криминале. Но бахвальные причитания Космоса о том, какой центровой бригадой они станут, благополучно забылись. Главное — это результат, который позволял не сидеть на шее у стареющего родителя.
Была у Космоса и ещё одна потаённая причина, из-за которой никогда и ни за что не предпримет попытки поставить Сашку на место. Ведь никто так и не узнал, кто пустил пулю в покойного Муху, шедшего на Белого с пером, но мертвенно остановившегося на половине пути со свинцом в правом предсердии. Возможно, никогда и не узнает, если Космос не скажет, что это он нажал на курок, а после единственный раз в жизни скрыл правду от всех. От Лизы, от друзей, от отца. Саня прекрасно знал, что не виноват в смерти упыря, но не имел понятия, кого корить за то… что остался жив, претерпевая скитания на периферии.
Космос ни о чём не жалел. И не раскаивался, как бы отвратительно это не звучало. Окажись он той ночью в Раменском снова — поступил точно также, после скрывая друга по всем возможным адресам, поднимая на уши всех нужных знакомых. Дело шилось белыми нитками. А если бы кто-то вышел на него? Космосу не улыбалось сменить дорогой костюм на тюремную робу из-за падали, отравляющей мир своим существованием. Он бы не выдержал доброй десятки, которая светила ему.
О Лизе, которую неизбежно отвели от уголовника и убийцы, о друзьях, которые поняли, во что он их втянул, приказали бы забыть. А отец просто не смог бы вытерпеть настолько сильного позора. И стал бы отмазывать? Зачем ему такая головная боль…
И все равно: нет… пути… назад…
Сигарета практически истлела, зажатая между средним и указательным пальцем левой руки, и Космос бросает несчастный окурок в лужу. Нет, пора бросать… И не курить — пачка красных «Marlboro» по-прежнему лежит в бардачке иномарки, маня прикоснуться к себе и чиркнув спичкой, затянуться во все тяжкие. Напротив, нужно перестать думать про изменившуюся реальность, и свое в ней место. Космос имеет гораздо больше, чем мог располагать любой его сверстник-студент. И в этом тоже есть фарт и невиданное везение…
Как и в том, что Лиза дважды выбрала не
