– Если бы ваша свадьба состоялась, ты стал бы многоженцем! – выкрикнула Лидия, хватаясь за последнюю соломинку, поскольку иных аргументов у нее просто не было. – Я не имела права этого допустить, Гай… Как я могла?! Это же страшный грех перед Господом! Я слишком сильно люблю тебя, чтобы позволить такому произойти. Я решила вернуться, хотя понимала, насколько это опасно.
– Бог здесь совершенно ни при чем, о Нем ты никогда не думала, – раздраженно ответил Гай, подходя к ее креслу, – хотя что такое грех, тебе прекрасно знакомо. Ты приехала домой потому, что для тебя была невыносима сама мысль о том, что я полюбил Джоанну и могу прожить с ней остаток жизни. – Он вернулся на свое место и, упершись руками о стол, наклонился в ее сторону, благодаря деревянную столешницу за то, что она достаточно широка и он не сможет дотянуться до Лидии. – Ты просто-напросто была одержима ревностью, а кроме того, была сыта по горло Пьером де Брюсси, и тебе уже давно хотелось бросить опостылевшую жизнь в его шато. Тут тебе и припомнилась вычитанная в книге глупая история о потере памяти, и ты, недолго думая, решила воспользоваться сюжетом. В итоге ты смело вновь вошла в двери этого дома, почему-то уверенная, что я должен тебя пожалеть.
– И ты действительно должен был меня пожалеть! – закричала Лидия. – Если бы не был таким жестоким и бессердечным. Ты должен был обрадоваться тому, что не я лежу в каменном гробу.
– А как насчет Молли? – мягко спросил Гривз. – Ты хотя бы раз о ней вспомнила?
Лидия отвела глаза.
– Конечно, вспоминала.
– Да уж, ты вспоминала… Ладно, Лидия. Вернемся к главному. Как ты видишь, правда о твоих приключениях открылась. Теперь хотелось бы знать, что ты собираешься делать дальше.
– Да, Пьер, должно быть, рассказал тебе все, – угрюмо пробормотала она. – Если бы он не открыл свой огромный французский рот, я бы знала, что делать, все бы разрешилось само собой. Интересно, как ты разыскал его?
– Пьер сам приехал ко мне. Видимо, его тревожила совесть и он нуждался в исповеди.
За спиной Гая раздался тихий смех Рэна.
– Ненавижу его! – воскликнула Лидия. – И жизнь там вызывает у меня отвращение.
– Не удивительно, – сказал Гай. – Меня ты тоже ненавидела, и жить здесь тебе никогда не нравилось.
– Я и сейчас ненавижу тебя и жизнь в Вейкфилде! – выпалила она, вызывающе подняв подбородок. – Я прямо сейчас уеду в Лондон. Там я смогу отдохнуть от всего и выздороветь.
– Ты никогда не выздоровеешь от своей болезни, Лидия, потому что ты поражена неизлечимым инфантилизмом. Однако твое желание уехать в Лондон может исполниться, поскольку я собираюсь купить тебе там дом.
Она посмотрела на него несколько растерянно и с явным недоверием.
– Издеваешься? Дразнишь меня?
– Вовсе нет. У тебя будет собственный дом, свои слуги, своя карета, и ты сможешь делать все, что пожелаешь и сколько пожелаешь.
– Я смогу? – спросила она с выражением ребенка, которому сказали, что Рождество у него теперь будет каждый день.
– Да сможешь, поскольку я решил с тобой развестись, – сказал Гай, подумав про себя, что явно был не в своем уме, когда решил жениться на такой женщине.
– Р-раз… Развестись… О… О-о… Нет! Гай, ты не можешь так поступить! – воскликнула Лидия, вскакивая с кресла. – Это же такой позор…
– Да, это так, – сухо сказал Гай. – И тем не менее я твердо решил начать бракоразводный процесс, даже если это убьет меня, убьет тебя, убьет нас обоих, потому что совместная жизнь убьет нас еще быстрее. Однажды это уже поломало меня, и я не хочу, чтобы то, что было, повторилось снова. Одного раза более чем достаточно.
– Та не можешь развестись со мной! – завизжала она. – Подумай, что скажут люди!
Лидия закрыла лицо руками и разразилась рыданиями.
Совершенно растерявшийся Гай посмотрел на Рэна. Тот округлил глаза и ободряюще улыбнулся.
– Мне все равно, черт побери, что скажут люди, Лидия! Я хочу жить, хочу, чтобы вернулась Джоанна. И сколько бы времени ни занял развод и что бы ни говорили вокруг, я женюсь на ней!
– О, опять эта Джоанна! – простонала Лидия, поднимая на него опухшие от слез покрасневшие глаза, в которых светилась ненависть. – Везде и всегда Джоанна! Как она умна, как она хорошо рисует, как великолепно держится в седле. А теперь ты решил, что она будет лучшей женой и матерью, чем я, и собираешься заменить ею меня. Ненавижу ее! Всегда ее ненавидела! Я тоже умею делать все то, за что ею восторгаются, и даже лучше, серьезно. И… И в постели тоже, если настроюсь на это.
Неожиданно Гай почувствовал подлинную жалость к Лидии. До сих пор он особо не задумывался о причинах нелюбви Лидии к своей кузине и даже не подозревал, как глубоки корни ее ревности. Оказывается, она чуть ли не всю жизнь сравнивала себя с Джоанной и пришла к выводу, что ей просто не везло и из-за этого на нее обращали меньше внимания.
– Послушай, Лидия, – сказал он почти ласково, – тебе пора понять, что за свои действия каждый отвечает сам. В том, что ты натворила, Джоанну никак нельзя обвинить. Ты пожинаешь плоды того, что посеяла.
– Ты не можешь развестись со мной, – простонала она. – Просто не можешь! Не можешь быть таким жестоким. Ведь это разрушит мою жизнь.
– Я постараюсь быть настолько сдержанным в изложении причин, насколько возможно, – сказал Гай. – Однако, доказывая необходимость развода, мне придется говорить об адюлтере и твоем бегстве из дома, равно как и о том, что ты инсценировала собственную смерть.
– Адюльтер? О чем ты говоришь?! – воскликнула Лидия с искренним возмущением. – Я всего лишь раз была с ним в постели, тогда, в гостинице «Ангел». После этого я не позволяла Пьеру ко мне даже притрагиваться. Клянусь!
Застегивавший сюртук Гай опустил руки и замер, наклонив голову. Что можно ответить на подобное заявление взрослой женщины, он просто не знал. Она искренне не понимала серьезности своего проступка.
– Достаточно и одного раза, Лидия, – сказал, приходя ему на помощь, Рэн. – У нас показания Пьера де Брюсси, собственноручно им подписанные. Он сообщил также, что в гостинице были и другие свидетели, которые могут подтвердить, что вы были там с ним в тот вечер. Кроме того, тот факт, что последующие семнадцать месяцев вы прожили в его доме фактически на положении его жены, сам по себе является достаточным основанием для развода, вне зависимости от того, чем вы с ним занимались или, в вашем случае, не занимались. Вы оставили законного мужа и ребенка и убежали с посторонним мужчиной, организовав это таким образом, что все считали вас умершей.
– Нет! – пронзительно закричала Лидия. – Нет, я не позволю! Это несправедливо! Я же вернулась, разве не так? Я вернулась.
