Ознакомительная версия.
Эгон чувствовал себя неловко, эти порывистые ласки и пристальный взгляд тревожили его. Вырвавшись из рук княгини, он подбежал к Вельдену и прижался к нему.
При виде этой детской нежности и доверия сердце Валерии сжалось материнской ревностью, но, подавив это неприязненное чувство, она встала и подошла к Гуго, протягивая ему обе руки.
– Как мне благодарить вас за то, что вы спасли мне Рауля!
Она остановилась, краснея, ей было странно и тяжело говорить на глазах мужа с человеком, которого она прежде любила.
Вельден низко поклонился и, словно не замечая протянутых рук, сделал шаг назад. Вид этой красивой молодой женщины и мысль, что она скоро будет вдовой, пробудили в нем чувство, близкое к ненависти, которое жестоко и недружелюбно звучало в его голосе, когда он ответил:
– Стараясь сохранить ваше счастье, с таким трудом вами приобретенное, княгиня, я исполнил лишь мой долг, и ваш супруг уже выразил мне благодарность превыше моих заслуг.
Валерия с удивлением подняла глаза, но, встретив ледяной враждебный взгляд, быстро повернулась и молча ушла с террасы. Внимательно следивший за этой сценой Рауль встал и прервал это тяжелое молчание.
– Итак, прощайте в этой жизни, Вельден, – сказал он, пожимая ему руку. – Прощайте и забудем все, в чем мы виноваты друг перед другом.
– Нет-нет, князь, не прощайте, а до свидания. Я надеюсь, что вы возвратитесь к нам здоровым, – ответил Гуго с лихорадочным волнением.
– Отчего вы были так сухи с Валерией? Она ничего не знает и не могла понять, что злопамятство относилось уже к будущей вдове князя Орохай… А я думал, что она найдет в вас друга.
При последних словах легкая улыбка скользнула по губам Рауля, и он пристально взглянул в глаза Гуго.
– Князь, – ответил тот, теряя всякое самообладание, – поправляйтесь, возвращайтесь сюда и будьте счастливы. Я могу быть вашим другом и другом вашей жены, если вы окажете мне эту честь, но перед вдовой князя Орохай я буду помнить лишь, что рисковал своей жизнью, спасая ее обожаемого мужа и ее счастье, как она дала мне это сейчас понять. А полное счастье, как бы оно ни было коротко, в друзьях не нуждается.
Не дождавшись ответа, он поклонился и поспешно вышел.
«Какая железная натура! – подумал Рауль. – Но эта ненависть, конечно, не свидетельствует о равнодушии».
Под предлогом спешных дел Гуго тотчас простился и, вернувшись в Рюденгорф, заперся у себя в кабинете.
Невыразимое смятение волновало его душу. Он видел Рауля и убедился, что смерть уже наложила неизгладимую печать на эту молодую жизнь, которая, угасая, оставляла Валерию вдовой, то есть свободной. При этой мысли кровь закипела в нем и лицо вспыхнуло. Облокотясь на бюро, он закрыл глаза, и в его памяти возник обаятельный образ княгини, какой он только что ее видел. Эта светлокудрая фея, завораживая его душу, тоже любила его в былое время, но теперь сердце Валерии принадлежало ее мужу, и он прочел эту любовь во взгляде, который, скользнув по нем, остановился на Рауле. При этом воспоминании сердце Мейера болезненно сжалось. «Безумец, – прошептал он вдруг, – я завидую последней радости умирающего, и после восьми лет мучений сердце мое бьется любовью к женщине, изменившей мне и позабывшей меня? Я много виноват перед ней, но она нашла наконец покой и счастье, она любит и любима, меж тем как моя жизнь разбита, одинокий, влачу мое бесцельное существование! Нет-нет, прочь, призрак прошлого! Вдова князя Орохай должна быть мертва для меня, как была мертва его жена».
По приезде в Ниццу здоровье Рауля, казалось, несколько поправилось, но это мнимое улучшение было недолгим.
Если когда-либо князь мог сомневаться в любви жены, то теперь убедился, что владел ее сердцем. Все мысли, все чувства Валерии сосредоточивались на нем одном. Она ходила за ним, проводила бессонные ночи с такой самоотверженностью и пламенной нежностью, которые может внушить только любовь.
Однажды на прогулке Рауль был обрадован встречей с полковником Буассе, посвятившим его в спиритизм. Пригласив князя и княгиню пожаловать запросто на чашку чая, старик сообщил, что болезнь жены привела его в Ниццу и что дочь его тоже с ним. С тех пор чистые, дружеские отношения установились между обеими семьями. Рауль с полным рвением занялся спиритизмом, и по его просьбе м-м Бартон снова поставила его в сношение с духом его матери. Она любезно предоставила свои медиумические способности в распоряжение больного и с радостью замечала, что такая беседа физически и духовно укрепляла князя.
Раз вечером, когда Валерия, заменяя м-м Бартон, играла с полковником в пикет, дух княгини Одилии был снова вызван. Рауль мысленно спросил мать, справедливы ли его предчувствия и должен ли он готовиться к великой минуте развоплощения. После большого промежутка дух написал:
«Да, дитя мое, минута твоего перехода в наш мир близка. Отрешась от уз телесных, ты будешь здесь со мной наслаждаться сокровенным успокоением, сознавая, что земное твое испытание прошло».
С минуту князь молчал, погруженный в свои думы, а затем, склонясь к карандашу, сказал вполголоса:
– Благодарю тебя, дорогая мама, за откровенный ответ. А не можешь ли ты мне объяснить некоторые события моей жизни, которые мне кажутся не только испытанием, но и искуплением? Так странно связаны судьбы Валерии и моя с судьбой личности, отделенной от нас по происхождению и общественному положению. Ты читаешь в моем сердце, мама, и видишь, что меня побуждает к этому вопросу отнюдь не любопытство, а желание просветиться и лучше понять пути Господни.
«Мне дозволено, сын мой, ответить тебе на твой вопрос. То, что тебе кажется странным, является не чем иным, как естественным следствием поступков в течение твоих прежних существований. В каждую из новых жизней мы платим какой-нибудь старый долг, и люди, внушающие нам вражду и любовь, отнюдь не случайно встреченные, а друзья или недруги, с которыми нас соединяет прошлое. Лишь гармония, сын мой, дает спокойствие и счастье; гармония порождает совершенствование, а отсюда проистекает Богопознание. Когда мы достигнем этой степени, то все в нас будет светом и все таящиеся в нас силы добра станут работать беспрепятственно, по вдохновению Творца. Но чтобы достигнуть этой высокой цели, надо много бороться, научиться владеть собой, понимать сердце ближнего и прощать ему его заблуждения. Ты, Гуго Мейер и Валерия, вы старые знакомые. Вас связывает прошлое, теряющееся во мраке веков. Вы оба сильно ненавидели друг друга и много сделали друг другу зла; много преступлений и пролитой крови сковали узы, связывающие вас. Почти во всех этих преступлениях Валерия играла свою роль. Дух не твердый, изменчивый, она никогда не могла решительно высказаться за одного из вас двоих, разжигая постоянно вашу вражду своей слабостью, пока не достигла некоторого возобладания над пылкими страстями, еще укрощенными в те времена добром и нравственным чувством.
Ознакомительная версия.
