Ознакомительная версия.
— Но фрейлины, которые спят в моей гардеробной? — сказала Анна Австрийская, которая, невольно может быть, слушала с величайшим вниманием.
— Они обязались хранить тайну; они будут слепы, глухи и немы.
— Ах, герцогиня! — сказала королева. — Вы губите меня.
— Я вас спасаю, потому что делаю настоящей королевой, мстя кардиналу и обеспечивая вам регентство.
— Ах, Мария! — вскричала королева с крайним раздражением. — Вы хотите сделать беспорядочной мою жизнь, увлечь меня в пропасть; я никогда не соглашусь на это. Слышите вы? Я не хочу, чтобы герцог Букингем вошел в эту дверь; я запрещаю вам думать об этом.
— Хорошо, — сказала фаворитка, черты которой и голос вдруг сделались спокойны и холодны, — ваше величество приказывает, я буду повиноваться. Но позвольте мне сказать вам, разве это должно было принести выгоду мне? Разве я подала надежду герцогу Букингему? Разве я заронила в сердце вашего величества первую искру огня? Я видела ваши страдания; я поняла вашу тоску — и моя преданность ко всему, что касается вашего счастья, внушила мне желание утолить ваше страдание. Но если моя государыня видит в этом презренное обольщение, я молчу и удаляюсь.
— Что вы хотите сказать, Мария? — вскричала испуганная королева.
— Удостойте согласиться на эту милость, если мои услуги не нравятся более вашему величеству. Мне хотелось бы продолжать сражаться за вас, но вы предпочитаете терпеть вероломное преследование Ришелье; вы предпочитаете ждать, чтобы этот мстительный кардинал заставил Людовика XIII развестись с вами, как с супругой, неспособной дать Франции дофина. Да будет исполнена воля вашего величества!
— Ах, Мария! Как ты жестоко мстишь! Какую участь ты предсказываешь мне! Я предпочту смерть разводу.
Легкий шум в гардеробной вдруг прервал королеву.
— Это он! Это герцог! — сказала герцогиня шепотом.
— Боже мой! — прошептала Анна Австрийская, падая на боржерку.
Герцогиня видела, что она побеждена. Улыбка, которая должна была мелькать на губах демона-искусителя при виде нашей прародительницы, появилась на губах герцогини. Устремив глаза на дверь гардеробной, она ожидала появления герцога; но дверь эта не отворялась. Шум, сначала легкий, становился сильнее. Герцогиня бросилась к двери. Но дверь, которую она старалась отворить, была заперта изнутри гардеробной, без сомнения, задвижкой. Она приложилась к ней ухом. Испуганная Анна Австрийская подошла к ней; обе прислушались. Глубокая тишина сменила этот мимолетный шум. Обе женщины прислушивались несколько секунд. Скоро шум возобновился. Королева и герцогиня были поражены тогда ужасными словами, произнесенными мужским голосом, но не герцога Букингема.
— Это вы, милорд! Горе вам!
Никакого ответа не было дано на эту угрозу, но послышался опять сильный шум. Королева и герцогиня уловили голос женщины, говорившей шепотом и, кажется, старавшейся вмешаться между обоими мужчинами. Вдруг послышался голос, еще не раздававшийся. Голос этот, сдерживаемый, как и все другие, поразил, однако, герцогиню, которая не могла не прошептать с радостью:
— Это он!
— Кто он? — спросила королева.
— Барон де Поанти; тот, кто нас спасает.
В ту же минуту дверь, которая вела в необитаемые комнаты, была заперта с шумом. Все смолкло. Но почти тотчас королева и герцогиня узнали, что шум перешел на другое место. Он раздавался теперь с террасы под окнами комнаты; это было зловещее бренчанье двух шпаг. Герцогиня де Шеврез побежала к окну, таща Анну с собой. Обе приметили тогда, при слабом свете звезд, человека, удалявшегося со шпагою в руке по саду, между тем как его противник, лежавший у стены, казался лишенным жизни. На нем было женское платье.
Вот что случилось.
Кардинал остался в Париже, но его недоверчивость сопровождала знаменитых путешественников. Лафейма и самые смелые и храбрые его сообщники примешались к свите. Мы видели, как Поанти в гостинице «Серебряный Голубь» узнал их. Разбойники, сначала напуганные таинственным врагом, который распространял смерть в их рядах, успокоились, потому что Лафейма уверил их, основываясь на словах кардинала, что барон де Поанти посажен наконец в Шатлэ. Освободившись от панического страха, который им внушало одно имя Поанти, вся шайка возвратила свое мужество. В Компьене поборники чести расположились в жалкой гостинице в отдаленном квартале города и там держали совет. Кардинал отдал формальные приказания. Надо было во что бы то ни стало мешать всякому сближению королевы с Букингемом. При настоящих обстоятельствах приказания эти трудно было исполнить. Герцог поместился в замке, так же как и королева, а Лафейма со своими помощниками никак не мог пробраться туда прямо. Стало быть, надо было это сделать окольными путями. Лафейма рассчитывал, для получения полезных указаний, на кавалера де Везэ, одного из самых ловких своих сообщников, который по счастливой случайности имел любовную связь с одной из фрейлин королевы. Приехав в Компьен, он послал де Везэ разузнать, и тот отдал своему начальнику самый благоприятный отчет. Ему удалось встретиться со своей любовницей, в то время как королева и главные лица двора ходили навещать больного Людовика XIII. Девушка эта, уже узнавшая, какую комнату она должна занять со своими подругами, сказала об этом кавалеру и отвечала на все вопросы, которые он задал ей. Она сообщила ему, что герцог Букингем поместился довольно далеко от королевы и что комната, назначенная фрейлинам, была гардеробная, смежная со спальней ее величества. Они условились, что она примет его в этой гардеробной, куда он войдет по веревочной лестнице в окно, выходившее на террасу. Уверенная в скромности своих подруг, она, однако, потребовала, для большей предосторожности, чтобы кавалер сверх своей одежды надел женское платье. Кавалер был худощав, маленького роста и, по милости женского костюма, мог в случае надобности быть выдан за горничную.
Лафейма не мог ничего лучше желать. Кавалер, снабженный инструкциями своего начальника, отправился в свою экспедицию. Он достал от хозяйки юбку, казакин, мантилью и женский чепчик и по веревочной лестнице благополучно добрался до гардеробной, окно которой тихо отворила ему его любовница.
Поанти, повинуясь полученному приказанию, пришел на террасу почти в ту же минуту. Он не без удивления увидел женскую фигуру, влезавшую в окно. Если бы это была мужская фигура, он, может быть, не обратил бы на нее внимания. Любовные приключения с веревочными лестницами были тогда очень обыкновенны; но женщина, взбирающаяся по веревочной лестнице ночью, представляла нечто необыкновенное. Остановившись у лестницы, Поанти спрашивал себя, что в подобном приключении может скрываться странного, когда над его головой, в окне, оставшемся открытым, он услышал шум, который показался ему еще более странным. Это были два мужских голоса, споривших между собою, и умоляющий женский голос.
Ознакомительная версия.
