Ознакомительная версия.
– Что это значит? Я вас не понимаю, Зора!
– Это значит, что я не так беден, как вы думаете, что я протягиваю вам руку и охотно разделю с вами все. Другими словами, я спрашиваю вас, Сара, хотите ли вы быть моею и делить со мной все?
Сара Страдфорд задрожала.
– Мне кажется, что все это сон, – прошептала она и зашаталась, так что Зора должен был поддержать ее.
– Нет, это не сон, моя дорогая. Я предлагаю тебе руку и сердце – возьми их! – сказал Зора. – Смотри, все, что здесь у нас лежит под ногами, Кей-Гоуз, это воспоминание о твоей юности, будет снова твоим, и мое величайшее желание исполнится, если я сумею сделать тебя счастливой.
Сара глядела на любимого человека своими большими глазами, как бы не веря, что хорошо поняла его.
– Кей-Гоуз? – спросила она наконец шепотом.
– Он твой, моя возлюбленная, он снова твой.
– Я не в состоянии поверить.
– Согласна ли ты отдать мне свою руку?
– О да!
– Значит, ты моя! Теперь ничто не станет между нами, и моей величайшей радостью будет возвратить тебе замок твоих родителей и видеть тебя снова счастливой в Кей-Гоузе! – вскричал Зора, обнимая возлюбленную.
– О, как слишком много счастья сразу, – прошептала она, улыбаясь сквозь слезы. – Ты предлагаешь мне свою руку, ты, кого я так горячо люблю, и мы вместе с тобой войдем в Кей-Гоуз.
– Он твой. Я отдаю его тебе.
– Я едва в состоянии перенести столько счастья, мой милый. Я приехала сюда, чтобы еще раз увидеть места, где провела лучшие годы юности… а теперь…
– Теперь эти дни снова возвратятся, моя дорогая Сара, все это будет снова твое, твое и мое. Вместе со мной ты посетишь все свои любимые места, и Кей-Гоуз снова будет местом, где ты найдешь полное счастье.
– О, как я счастлива, – прошептала Сара, прижимая руку Зора к своей трепещущей груди.
– Старый лорд Бруггам очень рад, что может ехать на юг, – сказал Зора, – тогда ты переселишься в Кей-Гоуз, и ничто не задержит нашего соединения, так как я принял христианскую веру.
Через несколько недель была назначена свадьбы Зора и Сары Страдфорд, она должна была происходить в церкви Кей-Гоуза. Дня за три до свадьбы Зора неожиданно получил письмо из Константинополя.
«Любезный Зора! – говорилось в письме. – Посылаю тебе мое сердечное приветствие и прошу принять прибывающие вместе с этим письмом вещи. Я сам скоро буду в Лондоне.
Твой Сади».
– Это для меня еще одно приятное известие, – сказал Зора, прочитав письмо, и поспешил сообщить о нем Саре.
На небольшом расстоянии от Кей-Гоуза среди большого тенистого сада стоит величественное строение, похожее на небольшой княжеский замок. Высокие двери, ведущие в дом, открыты.
Все внутри замка роскошно и комфортабельно.
Перед столом, где стоит бронзовая клетка с попугаем, негритянка держит на руках прелестного здорового мальчика, забавляющегося болтовней попугая, не переставая повторяющего имя «Сади».
Сирра озабоченно ходит то туда, то сюда.
«Сади, шалун! Поцелуй меня!» – кричит попугай, и ребенок радостно смеется и маленькими ручками дает птице сахар.
В это время через окна комнаты слышен голос, и мальчик начинает прислушиваться, он узнает голос и кричит: «Папа!»
Дверь открывается, мальчик громко выражает свою радость, Сади и Реция входят в комнату. Покрывало уже давно снято с прелестного лица Реции, кажущейся еще прелестнее в европейском костюме.
Сади не изменился.
Он уже и прежде ходил в европейском платье, к тому же на голове у него, как и прежде, красная феска. Сади, улыбаясь, берет на руки своего маленького любимца, затем передает Реции, и она просит ребенка хорошо вести себя в их отсутствие.
Но малютка не хочет отпустить мать, пока она не пообещает ему скоро возвратиться.
Слуга подводит к подъезду трех лошадей, на двух садятся Сади и Реция, на третью садится берейтор, и все отправляются в Кей-Гоуз, где их ждут Зора и Сара.
Но счастье скучно описывать, и поэтому мы предоставим читателям рисовать себе картину счастья двух семейств, наконец нашедших себе спокойствие после стольких испытаний и превратностей судьбы.
После заключения перемирия между Сербией и Турцией и после того, как Мансур и Лаццаро были наказаны, однажды ночью на площади Голов снова собрались семь предводителей Золотых Масок, под которыми, как мы уже знаем, скрывались семь важнейших представителей ислама. Старший между ними, мулла Кониара, после смерти Альманзора ставший главой Золотых Масок, имел большее право на место таинственного соправителя, злого ангела султана, которое занимал Мансур. Но мулла Кониара объявил на последнем торжественном собрании Золотых Масок, что это место тайного властелина не должно быть более никем занято, и он отказывается от него.
Сотни лет в Турции существовал такой скрытый властелин, часто располагавший втайне большей силой, чем султан. Очень часто этот таинственный властитель занимал место шейх-уль-ислама, но он всегда стоял выше султана, и многие из повелителей умирали по воле этих таинственных властителей. Теперь эта власть должна была уничтожиться, место не должно было более замещаться, и этим решением Золотые Маски приобретали право на всеобщую благодарность. Они в тишине боролись против роковой власти Мансура, ведшего страну к гибели, теперь Мансур был устранен, перемирие заключено и принадлежащие к тайному союзу могли снова исчезнуть.
В последний раз собрались они в развалинах Семибашенного замка. Мулла Кониара, мудрый Хункияр, предложил своим братьям снова разойтись, пока новое дело не позовет их, как вдруг один из стоявших на часах появился на площади Голов и донес, что двенадцать или четырнадцать всадников приближаются к развалинам и что во главе их стоит султан Абдул-Гамид. Не страх и смущение овладели собранием при этом известии, Хункияр знаком приказал остаться, и все снова заняли свои места.
Послышались голоса. Несколько адъютантов показались у входов, и вслед за тем сам султан появился на площади Голов вблизи Золотых Масок.
– Итак, вы действительно собрались здесь, – сказал он. – Я пришел не для того, чтобы арестовать вас, ибо ваши дела прославляют султана и народ.
Мулла Кониара с удивлением посмотрел на султана.
– Да, ваше величество, здесь сидят мои братья, – начал предводитель Золотых Масок. – Ты хочешь спросить меня, почему мы приняли этот таинственный вид? Потому что потомки пророка носят разорванное платье и зеленый арабский платок, и потому что мы хотим мира, и во имя этого отказались от благ земных. Что касается золотой маски, то, как тебе известно, все слуги нашей веры носят ее в торжественных случаях. Что касается того, что наши поступки называют таинственными, то это понятно, потому что они скрыты от толпы.
Ознакомительная версия.
