— Я не пробуду долго в Мейденстоне, — со значением сказала между тем леди Милдред. — Как только Экстон основательно здесь обоснуется, я перееду в Каену.
Генри вытянул шею как гусь, чтобы увидеть реакцию Линни, и натянуто ей улыбнулся.
— В Каену? Отлично. Я часто бываю в тех краях. Моя жена любит проводить лето в Аржентане, откуда до замка де ла Мансе рукой подать. Когда я снова приеду во Францию, обязательно заеду к тебе, леди Милдред. Мне бы хотелось осмотреть замок и, конечно же, снова полюбоваться на леди Линни.
Линни удалось выдавить из себя улыбку.
— С нетерпением буду ждать встречи, милорд.
Протяжный звук трубы и топот копыт тяжелого боевого коня положили конец этой начинавшей принимать опасное направление беседе. Все, как один, повернули головы, чтобы посмотреть, как въезжает на огороженную кольями площадку для поединка сэр Юстас де Монфор на удивительно красивом жеребце мышиной масти. Рыцарь был одет в отливавшую серебром кольчугу, усиленную на груди и плечах металлическими пластинами, а его дорогой боевой конь нес на себе яркую желто-зеленую попону с гербом де Монфоров. Подъехав к павильону, Юстас отсалютовал копьем молодому герцогу Нормандскому и всем важным гостям — за исключением леди Милдред и Линни.
Когда Генрих поднялся, чтобы приветствовать своего вассала и союзника, леди Милдред, желая подбодрить Линни, улыбнулась ей заговорщицкой улыбкой, давая понять, что единомышленники есть не только у герцога Нормандского. Линни была на стороне Экстона, а значит — и на стороне леди Милдред, и, что самое интересное, мать Экстона знала об этом.
Простучали копыта второго коня, и обе женщины устремили свои взгляды на приближавшегося к площадке Экстона.
Как и его противник, он был облачен в тяжелую металлическую кольчугу со стальным нагрудником, подвешенный к седлу массивный цилиндрический шлем с плоским верхом колотил его во время езды по колену. Единственным его украшением был скромный алый орнамент, окаймлявший шлем и латы.
Наконечники копий у рыцарей были тупые, чтобы избежать смертельных ранений, но Линии знала, что даже удар тупым копьем может быть весьма опасен.
Экстон отсалютовал копьем герцогу Генри, затем тем же жестом приветствовал мать. Женщинам из рода де Валькуров подобная честь, однако, оказана не была. Вместо приветствия он смерил Линни таким уничижительным взглядом, что у нее сжалось сердце.
«Он, наверное, решил, что я — Беатрис, — подумала молодая женщина. — Оттого и смотрел так грозно». Когда же Экстон, кольнув шпорами коня, помчался на свой край площадки, она уже не была столь в этом уверена.
Хотя небольшая площадка, отгороженная для поединка в центре двора, была совсем близко, Линни тем не менее каталось, что Экстон находится за тысячу миль от нее. Она видела, как вздымалась под кольчугой его широкая грудь, но при этом он словно был на другом конце света.
Впрочем, для мудрствований на эту тему времени уже не оставалось: хриплый рев трубы возгласил начало первой хватки.
Толпа притихла. Люди кольцом опоясали площадку. Они гроздьями висели на башнях и стенах Мейденстонского замка, их лица выглядывали из каждого окна. Двое мальчишек, словно белки, вскарабкались на увенчанную знаком еста острую крышу часовни. Даже многочисленные собаки, населявшие замок, замерли словно по команде, каким-то собачьим своим чутьем осознавая важность момента.
В наступившей тишине Линни вдруг услышала, как ее сердце гулко заколотилось, кровь зашумела в ушах, а дыхание сделалось затрудненным и хриплым.
Потом, повинуясь звуку трубы, застоявшиеся боевые кони понесли всадников навстречу друг другу, и Линии сразу же забыла обо всем, сосредоточив внимание на Экстоне де ла Мансе.
Тяжелые жеребцы, взбивая огромными копытами клубы пыли, сближались на огромной скорости, и через мгновение всадники с грохотом сшиблись.
Одна из лошадей пронзительно заржала и вздыбилась, всадники же от могучих ударов копьями покачнулись в седлах, но, тем не менее, удержались на спинах своих скакунов.
Линии с облегчением перевела дух. Прочие сделали то же самое, все — за исключением Генри. Его забавляло происходящее, и он с довольным видом поглядывал на сидевших рядом женщин.
— Вот это зрелище так зрелище! — приговаривал он. Линни так и подмывало сказать ему что-нибудь обидное. В данный момент вид изрубленного на куски герцога Нормандского устроил бы ее куда больше. Впрочем, времени, чтобы препираться с Генри, уже не оставалось: рыцари разъехались в разные стороны и принялись поправлять вооружение, готовясь к продолжению боя. Не прошло и минуты, как они, приняв от оруженосцев новые копья, словно буря, понеслись друг другу навстречу.
Линни затаила дыхание. Когда земля стала содрогаться от стука тяжелых копыт, она из страха за судьбу Экстона смежила веки, не желая ничего видеть. Всадники съехались, снова послышался ужасный грохот.
Копья преломились. Один из всадников потерял равновесие и рухнул на землю. Завеса пыли, поднятая конскими копытами, скрыла рыцарей от глаз зрителей. Линни до боли кусала себе руки, чтобы сдержать подступивший к горлу крик.
Из клуба пыли в центре площадки наконец появятся один из сражавшихся, который, на ее счастье, оказался Экстоном.
На этот раз вскрикнула леди Милдред, но не от душевной муки, а от облегчения. И тотчас обе женщины снова застыли. Экстон на ходу соскочил с коня и двинулся навстречу Юстасу, чтобы продолжить поединок, но уже в пешем ст;. Линни страстно хотелось, чтобы поверженный рыцарь остался недвижим и поединок сочли бы завершенным. Но, Юстас с помощью подоспевших оруженосцев, ухитрился подняться на ноги и, приняв у них из рук короткий меч, со свистом рассек воздух перед собой, этим воинственным жестом требуя продолжения боя.
К тому времени к Экстону уже спешил Питер с точно таким же коротким мечом в руках. Хотя оба рыцаря были с ног до головы закованы в железо, разящая сталь меча, направленная умелой рукой, могла с легкостью лишить жизни менее ловкого и удачливого.
Юстас двигался медленнее — это Линни увидела сразу. Он чуть приволакивал одну ногу, видно, поврежденную при падении, чтобы окончательно прийти в себя, временами тряс головой. Он сильно ушибся, и это ставило его в невыгодное положение.
— Не давайте, этому зверю его убить! — закричала Беатрис, и Линии на долю секунды показалось, что это ее собственные слова. Впрочем, она сразу же поняла, что ошиблась. Кричала все-таки Беатрис, которая боялась не за Экстона, а за Юстаса.
— Ничего не бойтесь, — сказал герцог Генри. — Перед боем я дал строгое указание Экстону не наносить смертельного удара.
