— Иди ко мне, малыш, — ласково сказала она. — Твой высокий стульчик ждет тебя между стульями для мамы и папы.
Коти отпрянул, испугавшись незнакомого человека, но потом, решив, что ему нравится эта приятно улыбающаяся женщина, он протянул ей руки. Пока Мария усаживала его на стульчик, который родители привезли из Коттонвуда, Джонти приветственно улыбнулась Карлу Терез и заметила еще одного человека за столом.
Она радостно заулыбалась и поспешила сесть рядом с Джонсом.
— Как дела, Джонс? — спросила Джонти, сдерживая смех.
Нужно было видеть ошеломленное лицо Джонса. Он выкатил глаза, а его выступающий кадык так сильно задрожал, что ей показалось, что он выскочит из горла.
Наконец, Джонс выпалил:
— Корд сказал, что ты превратилась в женщину.
Джонти рассмеялась над тем, как ковбой подобрал слова.
— А так же в жену и мать, — выдавила она. — Познакомься с моим сыном Коти.
Несколько минут Джонс не мог оторвать взгляд от самой красивой женщины, которую он когда-либо видел. В голове его крутился навязчивый вопрос: «Купался ли он перед ней раздетый или, еще хуже, не облегчался ли он в ее присутствии».
Боже! Он был уверен, что он это делал. Он хлопнул себя по лбу. Вот почему никто не видел, как она мочится. Мужчины еще шутили по поводу того, что мальчик стесняется.
Беспокойные мысли о том, что видела эта молоденькая девочка за все время, проведенное на ранчо, заставили Джонса отвернуться от нее и начать разговор с Коти.
— Симпатичный мальчишка, Джонти. Корд не смог бы отрицать, что это его сын. Он во всех отношениях совершенно похож на Мак Байна.
— И характером похож на отца, — Мария засмеялась, так как ребенок начал колотить по пустой чашке, стоявшей перед ним, так сердито нахмурившись, как его отец, когда был чем-то недоволен.
Джонти отобрала у него ложку, а Мария взяла чашку и наполнила супом из кастрюли, стоявшей на плите.
Пока Джонти совала овощную смесь в маленький, широко открытый в ожидании рот, Мария окинула стол нервным взглядом.
— Я не знаю, почему Корд и Тина задерживаются. Начнем без них, Джонти?
Джонти поднесла еще одну ложку супа к маленькому ротику, открытому, как у птенца. Знала ли Мария об отношениях ее босса и дочери, но Джонс точно почувствовал себя неловко.
— Да, можно начать, — Джонти протянула еще одну полную ложку Коти. — Возможно, они чем-то увлечены, что даже забыли об ужине, — она надеялась, что ей удалось сказать это без сарказма.
— Да, я тоже так думаю, — ответила Мария, усаживаясь рядом со своим мужем. — Корд, наверное, проверяет кобыл, которые должны скоро жеребиться, а Тина скорее всего сидит дома и дуется.
Никто не разговаривал, когда молча передавали друг другу сковородку с бифштексами, кастрюлю с картошкой и еще одну кастрюлю с бобами. Молчание продолжалось и когда все начали есть, только Коти бормотал что-то, так как уже наелся.
Джонти не смогла бы заговорить даже под дулом пистолета. Гнев, который охватил ее еще в комнате, не шел ни в какое сравнение с тем, какой зажегся в ней сейчас. Как осмелился Корд оскорбить ее перед наемными рабочими. Неужели он, в конце концов, не мог притвориться, что у них нормальный брак? Неужели он до такой степени одурманен этой мексиканкой, что нисколько не озабочен соблюдением приличий?
Ужин подходил к концу, когда в кухню, наконец, поспешно вошел Корд, а за ним — Тина. Он удивленно взглянул на нее, потом начал извиняться за свое опоздание.
— Старик Тадус загнал меня в угол и засыпал вопросами о Коттонвуде и старушке Дженни, я не мог от него отделаться.
Проходя позади стула Джонти, он наклонился и поцеловал ее в щеку. Все, что она могла сделать — это сдержаться и не ударить его по красивому лживому лицу. И когда Тина уселась напротив, победоносно глядя на нее, было почти невозможно удержаться, чтобы не протянуться через стол и вцепиться в ее черные волосы.
— Что скажешь о моем мальчике, Джонс? — спросил Корд, наполнив тарелку.
— Симпатичный малыш, Корд, — рассудительно сказал он, и Джонти послышалось, предостережение в его следующей фразе. — Я думаю, ты не захочешь его когда-нибудь потерять.
Джонти точно заметила, что, когда он говорил, его взгляд скользнул в сторону Тины.
Если Корд и уловил предостережение в его серьезных словах, то не подал вида, так как ответил:
— Конечно, нет. Малыш мне так же дорог, как и его мать.
Джонти чуть не подавилась кофе. Кого, черт возьми, он хочет одурачить? Ей казалось, что она даже чувствует от него запах духов Тины.
Мельком взглянув на него, она заметила, что он ей улыбался и ждал, когда она любовно улыбнется ему в ответ. Но Джонти продолжала пить кофе, сделав вид, что не слышит его. Она чувствовала, что он продолжает на нее смотреть, и, ей казалось, что она даже могла прочитать его мысли, догадаться, что за вопросы он себе задавал. Видела ли она его с Тиной? Видела ли, как они вошли в сарай, и если да, как ему лучше убедить ее в том, что между ними ничего не было, чтобы переспать с ней?
Она испуганно вздрогнула, когда Корд попросил чашечку кофе. Должна ли она подождать его, как жена? Покажется ли всем странным, если она этого не сделает? Но если она хотела, чтобы Корд сохранял видимость нормального брака, то и ей самой нужно создавать эту видимость.
Как только Корд попросил кофе, Тина тут же вскочила и схватила кофейник. Джонти наблюдала, как девушка склонилась над Кордом, прикоснувшись грудью к его плечу. Пока струйка горячего кофе лилась из кофейника в чашку, Джонти хотела собраться с духом и выплеснуть ему этот кофе на колени. По крайней мере, это ненадолго бы охладило его пыл.
Джонти насмешливо скривила губы, когда Корд помрачнел и подался вперед, якобы раздраженный действиями Тины, но она точно знала, что он притворяется.
Ужин затянулся, так как мужчины обсуждали, что произошло на ранчо в отсутствие Корда. У Джонти разболелась голова, а Коти устал и хотел спать и уже собирался закатить истерику.
Она отодвинула стул и встала. Остальные могли говорить хоть всю ночь, если им так хотелось, но она с Коти пойдет спать. Когда Джонти склонилась, чтобы взять Коти со стула, ее взгляд случайно встретился со взглядом Тины. Насмешливое выражение ее смазливого личика привело Джонти в бешенство. «Сука, — подумала она. — Я сотру это выражение с твоей физиономии».
Джонти перевела взгляд на Марию, которая встала из-за стола и принялась собирать грязные тарелки.
— Мария, — сказала Джонти. — Ты одна приготовила такой большой ужин и, должно быть, до смерти устала. Снимай фартук и иди домой. Тина вымоет посуду и приберет на кухне.
Мария стояла, удивленно глядя на свою избалованную дочь, а та воскликнула:
