– В Нью-Йорке обещали дождь? – Я приоткрыл один глаз и оглядел его.
Отец присел на стул у кровати.
– Я всегда беру с собой плащ. На всякий случай. Ты ведь знаешь.
– Ах, да. Совсем забыл.
– Если тебе будет очень плохо, Брайан – позвони мне. Я вернусь домой.
– Всё будет отлично, – ответил я, вложив в эти слова весь оптимизм, на который только может быть способен умирающий.
– Не ешь сыр. И не смей читать. Я надеру тебе уши.
– И не работай за компьютером. Да, пап.
– Я принёс тебе мороженое.
Лиза слушала наш разговор, безмолвно замерев в дверях.
– Обязательно поешь. Извини, мне пора бежать. – Отец поднялся и поцеловал меня в лоб. – Не болей, мой мальчик. Я за тебя волнуюсь.
– Удачи на конференции.
– Хорошей дороги, милый, – сказала ему Лиза.
Отец обнял её и поцеловал. Несмотря на головную боль, я почувствовал острое желание вырвать ему глаза.
Лиза села рядом со мной.
– Может, всё же съешь мороженое? Когда у меня болит голова, то от мороженого иногда становится легче.
– Когда-нибудь я убью его, – сказал я, не открывая глаз. – Сначала его – а потом, может, и тебя.
Лиза положила прохладную ладонь мне на лоб.
– Мы с тобой знаем, кого я люблю, Брийян.
– Ну разумеется. Себя. Отец умен, богат и великолепен в постели. Ну, а я – свежее мясо и просто повод для того, чтобы отвлечься.
– Ты дурак. – Она погладила меня по волосам. – Засыпай. Я обещаю – тебе будут сниться только хорошие сны. Завтра мы с тобой поедем в город. Я дам тебе сесть за руль. А потом мы пойдём в кино. На вечерний сеанс. Пойдём?
– Конечно, – вяло ответил я.
Присутствие Лизы обыкновенно немного настораживало меня. Я никогда не верил в заговоры и целительные способности людей – но боль начала постепенно ослабевать.
Я почувствовал сонливость, а через несколько минут уже не мог сопротивляться сну.
Лиза наклонилась ко мне и поцеловала.
– Сладких тебе снов, мой самый чудесный малыш.
Она приоткрыла окно, после чего закурила и замерла, глядя вдаль.
Сначала я разглядывал её, но глаза мои закрывались. И я уснул – наверное, я ещё никогда не засыпал так быстро и не спал так глубоко.
Утро началось с кошачьих воплей под окном. На этот раз полем битвы был мусорный бак наших соседей, и поэтому крики были не такими душераздирающими, как обычно – если коты воевали за наш мусор, то впору было затыкать уши.
Я открыл глаза и возмущённо глянул в сторону окна, безмолвно осуждая нарушителей спокойствия.
Голова не болела. Обыкновенно на утро после приступа я чувствовал лёгкое недомогание – но на этот раз ничего такого не было.
– Чудо какое-то, – шёпотом сказал я.
Лиза спала рядом со мной. Её вещи были аккуратно сложены на кресле, что стояло напротив книжной полки. Я повернулся к ней и вгляделся в её лицо.
Мама часто говорила мне, что это очень плохо – разглядывать спящих людей, так как во время сна душа человека отражается на его лице. Но я всё же не смог удержаться от соблазна и посмотреть на Лизу.
Её лицо было очень спокойным и даже немного наивным. Во сне она выглядела молодой девушкой, почти девочкой – без кокетливой улыбки и того самого, страшного, выражения в глазах. Я почему-то подумал, что она напоминает мне икону – и не удержался от немного надменного смешка.
Лиза приоткрыла глаза и потянулась.
– Доброе утро, малыш, – сказала она. – Мне очень сладко спалось в твоей кровати.
Как ты себя чувствуешь?
– Отлично, – ответил я. – Ты во сне похожа на святую.
Лиза расхохоталась.
– Насмешил, Брийян. Хорошо, что я не выгляжу шлюхой хотя бы во сне.
– Если бы я не знал, какая ты в жизни – то стопроцентно обманулся бы.
– Тебя не так-то просто обмануть. Ах, как здорово, что мы немного отдохнём от твоего папочки.
– Точнее, отдохнёшь ты. Сложновато воевать сразу на двух фронтах.
– Мне давно следовало привыкнуть к твоей наглости, Брийян. Так уж и быть. Пока я буду наслаждаться тобой.
Я обнял её, и она, чуть приподнявшись, поцеловала меня. Её волосы коснулись моей щеки, и я снова подумал о том, как мне хочется, чтобы отца не существовало. Меня тошнило от мысли, что я должен её с кем-то делить – и что кто-то ощущает то же самое, что и я. И я уже не задавался вопросом, кто виноват – потому, что виноваты были все. Но меня это не волновало. Я хотел, чтобы эта женщина принадлежала мне одному. Бог знает, как сильно я этого хотел. Мне стоило нечеловеческих усилий сохранять спокойное выражение лица, когда Лиза за спиной отца говорила мне одними губами "я хочу тебя", а потом, когда отец поворачивался к ней, спрашивала, хочет ли он ещё кофе.
Трудно сказать, сожалел я обо всём, что происходило. Хотя, конечно, ни капельки не сожалел. И уж точно не хотел, чтобы всё стало таким, как было раньше. Слишком притягательным оказался тот самый мир. Каждый раз я делал шаг. А потом – ещё шаг.
Вероятно, в пропасть – и, может быть, выбраться оттуда я уже не смогу. Но мне было всё равно. Я уже давно перестал пытаться пристыдить себя напоминаниями о том, что я делаю ужасные и непристойные вещи. Напоминания уже не работали.
Точнее, они работали – но в обратном направлении. Они напоминали мне о том, как я хочу её. И я снова считал минуты до вечера, ждал её прихода. Иногда я начинал чувствовать то, о чём мне говорил отец. И понимал, что я слишком далеко отплыл, и сейчас в открытом море Скоро будет шторм. А шлюпок у меня нет.
Лиза некоторое время лежала тихо, а потом привстала и взяла со стола сигареты.
– Ты самый милый малыш во всём мире, – сказала мне она, и протянула сигареты. – Будешь?
– Да. Спасибо.
Мы закурили и несколько минут молча слушали вопли кошек за окном.
– Что ты говоришь ему в постели? – спросил я.
– Правду, – ответила Лиза, прищурившись от дыма. – Он настоящий мужчина, и я это признаю.
– То есть, ты говоришь ему, что он – настоящий мужчина.
– Ну да. Разными словами – но одно и то же.
– Мне вдруг стало интересно, как вы занимаетесь любовью.
– Ты не знаешь, как занимаются любовью? А я-то думала, что достаточно доходчиво тебе это объяснила. Впрочем, тебе предстоит выучить много нового. Но принцип всегда тот же…
– Просто я ревную.
– Я это знаю.
Мы замолчали.
Мне было ужасно жарко, и я нетерпеливо поворочался. Лиза положила руку мне на плечо.
– Если бы я не хотела с тобой спать, то я бы этого не делала. Надеюсь, ты понимаешь.
– Я буду тост на завтрак. Хорошо?
– Хорошо, малыш. Когда ты спустишься вниз, всё будет готово.
В начале десятого, сразу после завтрака, мы удостоились чести видеть Бена. Он недавно вернулся из Израиля, где провёл пять дней, и теперь просто сиял от счастья. Я был очень рад его видеть, так как мы не общались практически весь период экзаменов. Бен был слишком занят, помогая отстающим – а я в плане учёбы всегда был единоличником и предпочитал заниматься в одиночестве.
