Дрессер отдавал себе отчет в том, что отмечать столь незначительные детали немножко странно, однако таков уж был его выработанный годами инстинкт. На войне не бывает мелочей, а в плавании по незнакомым морям и подавно. Впрочем, и в дрейфе по бурному морю высшего света, да и в более спокойных водах, среди сельской знати, одно опрометчивое слово может привести к крушению.
– Входите, Дрессер, входите! – приветствовал его граф. – Кларет, бренди или портвейн?
– Благодарю, предпочту кларет, – отвечал Дрессер, отметив, что лакей вышел, а граф собственноручно разливает вино. Стало быть, предстоит разговор с глазу на глаз.
Заблаговременно он разузнал все, что можно, о графе Эрнескрофте. Полный и краснолицый, однако отличается отменным здоровьем. Его старшему сыну и наследнику, виконту Прансуорту, тридцать два года, и он уже отец двух малюток, так что род графа успешно продолжен. Впрочем, даже если эта ветвь рода прервется, в запасе у графа еще трое сыновей: один служит в армии, другой на флоте, третий же лоботрясничает где-то в Лондоне.
Есть у графа и две дочки, обе удачно выданы замуж.
Хотя одна из них, кажется, овдовела, вспомнил Дрессер, да еще и оказалась замешана в некоем скандале. Он вспомнил вдруг смеющееся лицо, обрамленное буйными рыжими кудрями – оно словно стояло у него перед глазами, – но отогнал видение. Не хватало еще отвлекаться от важного дела, вспоминая некстати о какой-то великосветской распутнице…
Дрессер поднял хрустальный бокал:
– За прекрасных лошадей и прекрасные скачки, милорд!
Граф отсалютовал гостю бокалом и с удовольствием выпил.
– Присядьте-ка, Дрессер, – сказал Эрнескрофт, – нам надлежит кое-что обсудить.
Начало многообещающее. Дрессер занял одно из мягких кресел, граф – другое.
– Я проиграл, и я рассчитаюсь с вами, – сказал Эрнескрофт, – однако предпочел бы иной способ расплаты. Не возражаете, если я предложу вам равноценную замену Фэнси Фри?
Дрессер вновь пригубил вина, демонстрируя завидное хладнокровие. Негоже сразу хвататься за предложенное.
– Недальновидно было бы с моей стороны не рассмотреть этот вариант. Вы предлагаете мне другую лошадь?
– Другую лошадь? – Глаза Эрнескрофта с тяжелыми веками сощурились.
Так граф имеет в виду вовсе не лошадь? Что же тогда?..
– А что еще может быть равноценной заменой моему выигрышу?
– У меня в конюшнях нет кобылы, которая была бы под стать Фэнси Фри, а предложить лошадку поплоше я себе позволить не могу.
– Стало быть, вы имеете в виду жеребца? – Дрессер, как умел, изобразил изумление. – Припоминаю, у вас есть два превосходных экземпляра.
Впрочем, его актерские способности, как видно, оставляли желать лучшего.
– Черт меня побери! Так вот чего вы добивались! Как я понимаю, вы нацелились на Гослинга-Гоу! – Граф скорчил гримасу. – Увы, не выгорит, Дрессер… Жеребец несколько дней назад невесть отчего словно взбесился, едва не разнес стойло. Порвал подколенное сухожилие. Пришлось его пристрелить.
– Так он мертв… – Дрессер умел держать удар. Следовало бы провести разведку более тщательно. Даже если это случилось всего пару дней назад, он вполне мог бы быть в курсе! – Сочувствую, милорд. Я ничего про это не слышал.
– Я перевез его в Лейборн, чтобы он покрыл несколько тамошних кобыл. Возможно, ему не понравилось на новом месте. Я сам узнал грустную новость только сегодня.
Дрессер сделал добрый глоток вина, мысленно слегка меняя курс:
– В таком случае, как это ни прискорбно, мне придется продать Фэнси Фри, а на вырученные деньги купить племенного жеребца.
– Хотите выставить ее на аукцион? Но это жестоко по отношению к столь великолепной лошади.
– Согласен. Но жеребец нужен мне куда больше, чем кобыла, даже такая выдающаяся. Однако если бы вы выплатили мне ее полную стоимость…
Граф ущипнул себя за полную нижнюю губу.
– Увы, с наличностью у меня сейчас туговато, Дрессер. Вам это наверняка известно. Сами понимаете – война дело дорогое. Дела идут не лучшим образом. – Он встал с кресла и направился к графину с кларетом. – Да и один из сыновей дорого мне обходится…
Он вознамерился было вновь наполнить бокал гостя, но тот вежливо отказался, прикидывая в уме, куда клонит хитрец. Граф вновь грузно опустился в кресло.
– Я мог бы продать земельные участки, не подлежащие наследованию, но торговля землей – дело дрянное. Дрянное, уж поверьте. Это предательство по отношению к предкам, их в свое время завоевавшим.
– Ваша правда, сэр, – согласился Дрессер, вспоминая земли, пущенные с молотка кузеном Сейди, и одновременно прикидывая, куда дует ветер.
То, что Артур Перриман, офицер королевского флота, по уши в долгах, было неудивительно для Дрессера. Не вызывало удивления и благоговейное отношение графа к наследным землям. И первое, и второе он учел заранее. Однако граф Эрнескрофт явно гнул свою, непонятную для Дрессера линию – и его это нервировало.
– Могу предложить вам иной обмен.
– Я весь внимание.
Эрнескрофт поднес к губам бокал. Тянет время?
– У меня есть для вас на примете другая кобылка. Подороже, чем Фэнси Фри. Много дороже…
Дрессер молчал, выжидая.
– Я имею в виду свою дочь.
– Вашу дочь?
– Ее приданое составляет двенадцать тысяч. На эти деньги можно купить целый табун племенных жеребцов. Вам нужно будет подписать соглашение о выплате ей ее вдовьей доли – а это две тысячи ежегодно – и щедро выдавать ей деньги на карманные расходы, но двенадцать тысяч – ваши, и вы получите их наличными в день вашего венчания. Как видите, замена более чем равноценная.
– Более чем, – кивнул Дрессер, чувствуя себя так, словно ведет судно на рифы в непроглядном тумане.
– Речь о моей младшей дочери, леди Мейберри. Она вдова, но вполне созрела для нового брака.
Тициановые волосы. Смешливая, кокетливая красотка. Безнравственная распутница.
Применительно к этой леди словечко «созрела» прозвучало угрожающе, да и предложение само по себе его изумило. Он явно не пара этой богатенькой графской дочке.
– Вы наверняка про нее наслышаны, – вздохнул граф.
– Ее показали мне на скачках.
– Черт бы побрал девчонку! – взорвался граф. – В штанах, в сапогах! Уж я на славу отделаю Прансуорта за то, что взял ее с собой. Впрочем, он сказал, что она все равно пробралась бы на трибуну! И я ему верю… Упрямая, своевольная! Однако, – быстро прибавил он, – вовсе не злая и, в сущности, хорошая девочка.
Туман слегка рассеялся – но, увы, страшные рифы прямо по курсу предстали во всей красе.
