Ей захотелось пристрелить всех троих. Но вместо этого она объявила:
— Холлис целует незнакомую женщину в буфетной!
Если у вас не осталось проблем, значит, вы мертвы.
Зелда Вернер
Дуглас и близнецы мгновенно замолчали. Наконец Дуглас льстиво пролепетал:
— Э… Алекс, дорогая, ты о чем? Говоришь, Холлис целовал незнакомую женщину? В буфетной?
— Да, Дуглас. И она показалась мне куда моложе Холлиса. Я бы сказала, не старше шестидесяти.
— Холлис вольничал с молодой особой? — Джейсон, откинув голову, рассмеялся, но тут же вновь стал серьезным. — Господи, отец, а если она авантюристка и охотится за его деньгами? Уж я-то знаю, что он далеко не нищий. Как-то сказал мне, что ты годами вкладывал его деньги в доходные предприятия и теперь он почти так же богат, как ты!
— Я сделаю все, чтобы Холлис не попал в лапы алчной старухи, — поклялся Дуглас.
— Мама, ты действительно видела, как они целовались? — допытывался Джеймс.
— По крайней мере страстно обнимались. Впрочем, да, и целовались тоже, — кивнула Александра. — У меня от такого зрелища буквально глаза на лоб полезли. И вы не поверите, — шагнув ближе к мужу, про шептала она, — похоже, оба были на седьмом небе.
— Остается надеяться, что это та молодая женщина, на которой Холлис собирается жениться, — заключил Дуглас.
Жена и дети молча смотрели на него.
— Ты обо всем знал, Дуглас?
— Несколько дней назад он упоминал о женитьбе. Что-то насчет того, что молодая жена сразу исцелит его хвори.
— Но…
Дуглас поднял руку:
— Посмотрим. В конце концов, это совсем не наше дело.
— Но это Холлис, сэр, — напомнил Джеймс. — Он прожил в этом доме дольше, чем вы.
— Старый — еще не значит мертвый, — пояснил Дуглас. — Мужчина жив до тех пор, пока над ним не будет шести футов земли. И постарайся не забывать этого.
Александра вздохнула:
— Хорошо, хорошо, довольно волнений. А теперь, Дуглас, расскажи, что случилось с тобой. Только не смей ничего утаивать. Заодно объясни происхождение окровавленной повязки, найденной в умывальном тазике в твоей спальне. И учти, россказнями о порезанном пальце ты не отделаешься.
— Говорил же, сэр, что она все узнает, — вставил Джейсон.
— Мама даже проведала, что в тринадцать лет я целовал Мелиссу Гамильтон за конюшней, — мрачно пробурчал Джеймс. — Я так и не понял, каким образом она это обнаружила.
— У меня повсюду верные шпионы, — усмехнулась Александра, — так что тебе лучше держать ухо востро. И даже если ты стал мужчиной, не думай, что я отошлю их на покой.
— Они наверняка достаточно стары, — с ослепительной улыбкой заметил Джеймс.
— А теперь, Дуглас, говори и не увиливай, — велела Александра, стараясь не растаять под лучами этой улыбки.
— Ладно, если уж ты решила поднять шум из-за пустяков.
— Кажется, я слышу аплодисменты Непорочной невесты? — ухмыльнулась Александра.
Туайли-Грейндж, дом лорда и леди Монтегю и Корри Тайборн-Барретт
— Господи, это вы, Дуглас?
Саймон Амброуз, лорд Монтегю, поспешно встал и, подслеповато моргая, поднял очки на лоб, после чего споткнулся об упавший со стола журнал и едва не потерял равновесие. Выпрямившись, бедняга стал одергивать жилет.
— Да, Саймон, это я, и без приглашения. Надеюсь, вы позволите мне войти?
— Я всегда готов приветствовать вас в своей спальне. Даже если вздумаете войти через окно, — рассмеялся он. — Впрочем, если речь пойдет о спальне Мейбеллы, дело другое. Это я вряд ли смогу одобрить. Но сомнительно, что такое случится, верно?
— Как и то, что вы проникнете в спальню Александры.
— Интересная мысль!
— Только не стоит обдумывать ее слишком серьезно.
Лорд Монтегю снова засмеялся и указал Дугласу на кресло.
— Очень рад вас видеть. Мейбелла, приехал лорд Нортклифф! Мейбелла? Ты здесь? Странно… а я думал, что она рядом, шьет у окна… — озадаченно пробормотал Саймон, но тут же просветлел. — Зато Корри наверняка где-то тут. Она вполне способна развлечь гостей в отсутствие тети. А может, и нет.
Немного подумав, он откинул голову и громогласно окликнул:
— Бакстед! Бакстед, немедленно сюда!
— Что угодно, милорд? — осведомился появившийся дворецкий. Саймон снова вскочил, сбил с носа очки и, попятившись, наткнулся на маленький столик. Бакстед едва успел схватить его за руку и потянул на себя так энергично, что Саймон чуть не рухнул на паркет.
— Ах, милорд, — приговаривал дворецкий, — что я за идиот! Застал вас врасплох, как молодую девушку, поднявшую юбку, чтобы перейти ручей.
— Прекрасное сравнение! — оживился Саймон. — А что случается, когда вспугнешь молодую девушку с поднятой юбкой?
— О, это не более чем мои фантазии, милорд. Не стоит обращать на меня внимания. Длинные белые ноги — и на этом конец столь восхитительной мысли, сэр.
Дуглас вспомнил, как Холлис однажды сказал о Бакстеде: «Очень неуклюжий парень, милорд, и вертопрах к тому же. Зато, ничего не скажешь, забавный. Он и лорд Монтегю идеально друг другу подходят». Что верно, то верно.
Дуглас улыбнулся, глядя, как Бакстед отряхивает Саймона, а тот старается его оттолкнуть.
— Бакстед! — воскликнул он наконец, шлепая дворецкого по рукам. — Мне необходима леди Мейбелла. Если не сможешь найти ее, приведи Корри. Возможно, она помогает на кухне: девочка обожает печь пирожные с ягодами, по крайней мере обожала, когда ей было лет двенадцать. Дуглас, проходите и садитесь.
— Я не знаю, кто дома, сэр, мне никто ничего не говорит, — обиженно пробормотал Бакстед. — А, милорд Нортклифф, прошу вас, садитесь. Позвольте снять драгоценные журналы милорда с этого чудесного парчового кресла. Ну вот, осталось всего три, и это придает креслу особенно величественный вид, не правда ли?
Бакстед назойливо маячил рядом, пока Дуглас не устроился на журналах, и только потом вылетел из комнаты, поблескивая мокрой от пота лысой головой.
Дуглас улыбнулся хозяину. Ему всегда нравился Саймон Амброуз. К счастью, последний был достаточно богат, чтобы прослыть всего лишь чудаком, а не помешанным. Все знали, что за последние двадцать лет, прошедшие со дня кончины его отца, он ничуть не изменился.
Саймон, получивший титул виконта Монтегю, отправился в Лондон, где встретил Мейбеллу Коннот, женился и привез ее в Туайли-Грейндж, красивый дом в георгианском стиле, выстроенный на фундаменте зернохранилища, примыкавшего когда-то к давно не существующему монастырю Святого Люсьена.
Дуглас знал, что женщины восхищались Саймоном… издалека, пока не имели случая познакомиться с ним поближе и понять, что красивое лицо и доброжелательное выражение глаз скрывают поразительную рассеянность и почти полное отсутствие мысли. Правда, в очень редких случаях, когда Саймону удавалось сосредоточиться, он высказывал весьма здравые соображения. Дуглас часто задавался вопросом, как прошла его брачная ночь.
