— Каким образом я должна шпионить за лордом Равенспером? — Виктория наклонилась вперед, уцепившись пальцами за подлокотник кушетки. Вы всерьез думаете, что он позволит мне бродить по его дому и рыться в документах?
— Именно так я и думаю, — откликнулся Чарлз, удивленно подняв брови в ответ на ее недовольный тон. — Он не станет подозревать женщину в шпионаже.
— Ты считаешь, мне хватит ума, чтобы рассортировать его бумаги и отобрать среди них главные?
— Ну конечно, нет, моя дорогая, — захохотал Чарлз. — Вряд ли женщина сможет разобраться даже в самых простых документах. Но ты можешь передавать разговоры, которые услышишь, и красть конкретные документы.
Столь нелестная оценка женского ума по-настоящему разозлила Викторию. Вот бы сказать ему, что ее последние инвестиции оказались намного успешнее, чем его.
— Ну и как же мне добиться его расположения и получить доступ к его бумагам? — спросила Виктория с безучастным выражением лица.
— О, моя дорогая, у тебя над ним гораздо больше власти, чем ты думаешь. Должно быть, он очень сильно желает тебя, если потребовал, чтобы ты целый год была с ним рядом.
Виктория с трудом сглотнула, стараясь не выказать своего гнева.
— Ему, кроме мести, ничего не нужно. Он хочет отомстить тебе.
— Ты ошибаешься, Виктория. Он с легкостью мог бы уничтожить меня, потребовав немедленной оплаты долгов. Нет, я уверен, он хочет тебя. Ты не распознала его намерений, я списываю это на твою невинность, но мы, без сомнения, можем использовать это в своих целях.
У Виктории тревожно сжалось сердце. Ее собственный отец предлагает ей в качестве оружия воспользоваться грубой мужской похотью. От этой мысли ей стало плохо. Она хотела сказать отцу, что Блёйк поклялся не трогать ее, что он хочет только отомстить ему, опорочив всю семью. Но она промолчала, не доверяя собственному отцу. Она все еще не могла прийти в себя, узнав, что должна покориться требованиям Блейка и стать его любовницей. Теперь отец хочет, чтобы она еще и шпионила в его пользу.
Неужели все мужчины такие эгоистичные, жаждущие наслаждений создания?
Она с надеждой взглянула на Джейкоба, пытаясь отыскать у него на лице хоть малейшие признаки протеста. Но у того был отстраненный вид — по-видимому, он уже представлял свою будущую жизнь в работном доме, если вдруг придется оказаться там.
— У нас появилась отличная возможность обезоружить Равенспера, — не унимался Чарлз. — Одной лишь улыбкой ты можешь лишить его воли и при этом собрать нужные нам сведения, чтобы мы расплатились с долгами. Надеюсь, ты не испытываешь нежных чувств к этому человеку?
— Конечно, нет.
— Значит, решено, — заключил Чарлз. — Держи глаза и уши открытыми, Виктория. Все остальное сделаем мы с Джейкобом.
Колеса экипажа попали в очередную яму на дороге, и Виктория стукнулась головой о смягчающую толчки кожаную обивку салона.
Блейк не стал экономить и прислал за ней роскошный экипаж. Виктория с любопытством смотрела на огромный черный, покрытый лаком экипаж с гербом Равенспера, запряженный шестеркой лошадей, который подъехал к дому ее отца. Холеные лошади с лоснящимися под полуденным солнцем боками послушно замерли.
Лакей открыл дверцу, Виктория села в самый великолепный экипаж, в каком ей когда-либо доводилось ездить. Внутри салон был отделан кожей темно-зеленого цвета с желтоватым отливом в тон шторкам на окне и коврику.
Дорога, по которой они ехали, состояла сплошь из колдобин и ям, и, если бы не комфортный салон, к месту назначения Виктория приехала бы в синяках и ссадинах.
Когда кучер сообщил ей, что они едут не в городской особняк Блейка, а в его поместье в Суссексе, она настолько удивилась, что лишь кивнула в ответ.
Виктория была убеждена, что Блейк поместит ее в своем городском особняке в Лондоне на Сент-Джеймс-стрит, чтобы всему светскому обществу стало известно, что она — его любовница. С наступлением весны светский сезон только начался, и все уже вернулись в Лондон из своих поместий.
Скандал вспыхнул бы незамедлительно, и сплетни погубили бы ее репутацию за один вечер.
Но Виктория, все еще не веря своим глазам, ехала в сельское поместье, Роузвуд, подальше от всяких сплетен и сплетниц.
Что задумал Блейк? Неужели он решил отложить ее публичное унижение до тех пор, пока сезон, не достигнет своего пика?
Виктория приподняла украшенную кисточками шторку, чтобы посмотреть на пейзаж. За окном ярко светило солнце, и она даже через стекло чувствовала его тепло. Великолепный день был полной противоположностью ее мрачному настроению.
Ей не давали покоя инструкции отца.
«Попридержи свой строптивый нрав, Виктория. Веди себя смирно и будь послушной. Добейся его доверия, потом тщательно просматривай его бумаги и подслушивай его разговоры. Мы с Джейкобом найдем способ связаться с тобой, чтобы получить собранные тобой сведения».
Сможет ли она сделать это: специально шпионить за Блейком, чтобы разорить его? Чтобы уничтожить его?
Как ни старалась Виктория отрицать это, но часть волшебного очарования детства сохранилась. И потому ей удалось легко представить, что Блейк пожелал ее присутствия в Роузвуде из любви, а не из мести.
К ней вернулось воспоминание о его поцелуе, оно разогрело ее кровь. Виктория мысленно встряхнулась, заставляя себя сосредоточиться на задании, которое ей было дано.
Сможет ли она выкрасть сведения, нужные отцу?
Блейк не производит впечатления дилетанта в делах, который станет оставлять важные документы, где попало. Отец Виктории даже не предполагал, насколько широки ее познания в вопросах акций и фондовой биржи Лондона. Ее опыт, несомненно, окажется очень полезным, если она решит использовать его для шпионажа за Блейком.
Она подождет и посмотрит, как Блейк станет относиться к ней, каковы его истинные помыслы. И пусть она совершенно наивна, когда речь заходит о мужчинах, ей удалось почувствовать в нем доброту, когда он целовал ее. Возможно, он и вправду питает к ней добрые чувства.
Иначе, почему он обещал не прикасаться к ней, не укладывать к себе в постель, пока она сама того не пожелает?
А она никогда не согласится на это независимо от сохранившихся нежных детских воспоминаний. Виктория считает себя леди, и даже если ее репутация будет запятнана, для мужа она все равно сохранит невинность. Как только Блейк поймет, что Виктория никогда не покорится, он потеряет к ней интерес и вернет ее в Лондон. Может быть, и не придется красть его секреты или подслушивать.
Экипаж свернул на длинную извилистую дорогу. Виктория смотрела в окно на высокие деревья по обеим сторонам и огромный зеленый ковер ухоженных газонов.
