— Не стоит. — Макс резко захлопнул книгу и вернул ее на полку. — Мы договорились, что, если вы не придумаете испытание, вы будете считаться проигравшей.
— Я его придумала, — возразила Пандора.
— Но вы же не хотите, чтобы я его выполнял.
— Не хочу, чтобы вы погибли. Нельзя желать смерти человеку, который этого не заслуживает.
— Я вам не верю. — Он шагнул к ней.
— Так нельзя, — повторила она. — Спросите любого.
— Я не о том. Меня интересует, почему вы не хотите, чтобы я прошел эти испытания?
Между ними осталось меньше метра.
— Это чувство вины, Макс. Я не хочу стать виновницей вашей гибели. Я не пожелала бы этого и самой паршивой собаке!
В ее голубых глазах вспыхнул огонь. Боже, какие это были огромные и восхитительные глаза!
— Я вам не верю.
На ее шее пульсировала жилка. А ее духи. Что это? Какой-то экзотический цветок или пряность? Он не мог определить точно, но этот запах, казалось, проник ему в душу.
— Нет, правда. Я очень люблю животных. — Ее голос был очень тихим, словно она понимала, что произносимые снова не имеют ничего общего с тем, о чем они говорят.
— Без сомнения.
Его взгляд метнулся к ее губам, полным и таким сочным. Пандора невольно прикусила нижнюю губу, и у него заныло в груди.
Он заглянул ей в глаза и понял, что мог бы схватить ее в объятия и она бы не стала сопротивляться. Он мог бы сделать ее своей и без этой глупой игры.
Нет, он не позволит ей отказаться от испытания.
— Увы, моя дорогая. — Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоить свою непокорную плоть. — Вы просто боитесь, что я выиграю.
Желание тут же исчезло из ее глаз.
— Вы не можете победить!
— Посмотрим. Либо я попытаюсь пройти это испытание, рискуя жизнью, либо вы отказываетесь от него, а я считаю нас помолвленными и отправляюсь за разрешением на брак.
Руки Пандоры сами собой сжались в кулаки.
— Вы наглое…
— Чудовище?
Пандора заскрипела зубами.
— Удачи вам, милорд. Она понадобится, чтобы сравниться с Гераклом.
— Спасибо. Но мой приз будет намного ценнее, чем его.
— Что вы имеете в виду?
— Наградой Гераклу стало бессмертие. Мне же, — он выразительно посмотрел на нее, — достанетесь вы.
Пандора несколько мгновений молчала, словно пыталась понять, насколько он серьезен.
— Вы мастер говорить приятные вещи.
— Спасибо. — Он равнодушно пожал плечами.
— Наш разговор закончен. Я жду сообщений от вас. — Пандора глубоко вздохнула. — Я не хочу выходить за вас замуж. Макс. И ничто это не изменит. Тем не менее мне бы не хотелось, чтобы вы погибли. Вы же понимаете, чувство вины. Ничего больше.
— Понимаю.
Пандора протянула ему листок бумаги.
— Не забудьте вот это.
Макс шагнул к ней и взял его. И вновь этот запах, он сводит его с ума.
— Макс? — неожиданно хрипло сказала Пандора.
— Господи!
Он схватил ее и прижался губами к ее губам. Пандора, чуть помедлив, обняла его за шею. Ее вкус напомнил ему сладкое шампанское и все его любимые цветы. Он вздрогнул, осознав, как она подходит ему, словно они были Богом предназначены друг другу.
Но не этим вечером. Он с трудом оторвался от нес.
— Боже мой, Макс, — всхлипнула Пандора. — Что я… мы... ты…
Он, хрипло рассмеявшись, опустил руки, но Пандора так и осталась рядом с ним.
— Я думаю, мы только что скрепили наш договор печатью.
Небольшое пятнышко света, отбрасываемое свечой в руке отца, освещало всех собравшихся у подножия лестницы. Рядом с родителями Пандоры стоял Питерс, который, очевидно, объяснял, что тут произошло.
— Что случилось?
Пандора, остановившись, поплотнее запахнула полы халата. На нее уставились три пары глаз. Пандора замерла. Она ведь ничего не сделала такого, из-за чего стоит поднимать скандал посреди ночи. На этот раз ее совесть была чиста.
— Спустись, пожалуйста, — сказал отец весьма грозно.
У Пандоры упало сердце. Ее совесть все же была не настолько чиста. Глубоко вздохнув, она сошла вниз.
— Добрый вечер, Гарри. Добрый вечер, Грейс.
Пандора подошла к родителям, стараясь держаться как можно увереннее. Даже не глядя на слугу, она знала, что он сейчас закатил глаза, пораженный ее обращением с родителями. Но лорд и леди Гарольд придерживались очень жестких правил в воспитании дочери. Они считали, что дети должны быть в первую очередь друзьями своих родителей.
— Пандора, милая, — весело сказала Грейс, — тебе только что принесли какую-то посылку.
— Такая глупость эти посылки по ночам, — пробурчал Гарри.
Питерс передал Пандоре небольшую коробочку.
— Принес какой-то противный мальчишка, — неодобрительно прокомментировал он.
— Какая прелесть! — Глаза Грейс возбужденно засверкали.
Пандора дернула за кончик тесемки. У нее почему-то дрожали руки — от любопытства, конечно.
Она подняла крышку и замерла.
Золотая брошь в виде охотничьего рога.
— Это пришло вместе с посылкой. — Питерс передал ей карточку. На ней был отпечатан фамильный герб Трентов.
— «Моя дорогая, твой рог..» — прочитала она слова, написанные твердым решительным почерком.
— Что это означает? — спросила мать.
— Понятия не имею. — Пандора перевернула карточку и прочитала вслух:
— «Задание номер три»
Номер три? «Геракл догоняет златорогую лань Артемиды».
Пандора задохнулась от возмущения:
— Это рог! Золотой рог! Он называет меня «дорогая»[1], и это мой рог. Ну и наглец!
Она судорожно скомкала карточку.
— Ему это так не пройдет! Питерс, посыльный что-нибудь говорил?
— Только то, что должен доставить эту коробочку и произвести как можно больше шума. Он бормотал еще что-то о том, что его хозяина подняли посреди ночи и заставили открыть магазин.
— Ага, так я и знала. — Пандора возбужденно ходила взад и вперед. — Если Макс думает, что может швыряться деньгами, чтобы выиграть, то он жестоко ошибается.
— Что выиграть? Кто такой Макс? — спросил Гарри у жены.
— Макс — это Максимилиан Трент.
— Граф Трент? — Глаза Грейс расширились от удивления.
— Кто? — недоумевающе переспросил Гарри.
— Трент, — объяснила Грейс. — Это один из самых знатных людей в королевстве. Титул восходит к норманнам, хотя, по-моему, его мать слишком уж высокомерна, состояние огромно, а, — тут она, посмотрев на дочь, весело улыбнулась, — внешне он похож на Аполлона.
— Грейс! — завопила Пандора.
— Браво, дорогая. — Грейс расплылась в довольной улыбке. — Я горжусь тобой.
— Нечем гордиться.
Грейс взяла из рук дочери брошь и принялась разглядывать ее глазами знатока.
