– А вы, лорд Сомервилл?
Джеффри предпочел бы стоять, а еще лучше – ходить по комнате. Движение всегда помогало ему успокоиться и собраться с мыслями в сложных ситуациях. Однако леди Торнборо явно не собиралась говорить, пока он не сядет, и ему пришлось подчиниться. Нехотя опустившись в соседнее кресло, он спросил:
– Итак, леди Торнборо, что же она сообщила? – К чему понапрасну тратить слова, если гостья и без того прекрасно знала, что он ждал известий об Эдварде.
– Боюсь, вы уже все поняли, – последовал ответ.
Вопреки обыкновению леди Торнборо изъяснялась чрезвычайно уклончиво – видимо, пыталась смягчить удар. Но Джеффри чувствовал себя так, словно она пронзила его кинжалом. Да-да, она убила его последнюю надежду.
– Но как… – У него внезапно пересохло в горле, и язык отказывался повиноваться. – Когда?
– Почти два года назад.
– Два года?! – Силы небесные! Когда он терзался, не решаясь объявить Эдварда умершим, тот уже давно покоился под могильной плитой. Какая жестокая насмешка судьбы.
– Рия не сообщила мне, как это произошло, – продолжала леди Торнборо. – Она просит нас собраться вместе, чтобы ей не пришлось лишний раз повторять свой рассказ.
– Значит, нас ждут какие-то ужасные подробности?
– Полагаю, что да. Я не стала расспрашивать ее, но для меня очевидно, что она все еще глубоко страдает.
Вероятно, Джеффри следовало бы посочувствовать переживаниям Рии, но сейчас они занимали его в последнюю очередь. У него все расплывалось перед глазами. Ему хотелось бежать сломя голову, и в то же время он не мог пошевелиться. Невыносимая боль завладела всем его существом.
– О, Эдвард… – простонал он.
Леди Торнборо достала из ридикюля платок, от которого исходил тонкий аромат лаванды, и деликатно приложила его к носу.
Джеффри судорожно пытался представить себе, отчего мог умереть его брат. Несчастный случай? Неизлечимая болезнь?..
– Она даже не намекнула?
– К сожалению, нет.
– Они действительно были в Австралии? Или она бредила?
– Они были в Австралии. И мне тоже не терпится узнать, как и почему они оказались в таком ужасном месте. – Леди Торнборо убрала носовой платок в ридикюль. – Доктор Лейтон утверждает, что через несколько дней ей станет значительно лучше. Как только она сможет принимать посетителей, я сообщу вам об этом.
Еще несколько невыносимо долгих дней, наполненных мучительным ожиданием… Джеффри казалось, что его поджаривали на медленном огне. Кончится ли когда-нибудь эта пытка?
– Лорд Сомервилл, поверьте, я понимаю, как вам тяжело, – проникновенно произнесла леди Торнборо. – Меня бесконечно радует возвращение Рии, но вместе с тем я глубоко опечалена кончиной вашего брата.
Джеффри молча кивнул, не в силах произнести ни слова.
– Сейчас вам кажется, что вы остались один в целом мире. Но вы ошибаетесь. – В голосе леди Торнборо зазвучали знакомые металлические нотки. – Смерть Эдварда никоим образом не повлияет на наши отношения. Вы навсегда останетесь членом нашей семьи. На сей счет у вас не должно быть никаких сомнений, – закончила она тоном, не терпящим возражений.
Леди Торнборо вновь стала самой собой – властной, решительной дамой, в устах которой любое пожелание приобретало форму приказа. Джеффри понял, что на этот раз он уже не отделается молчаливым кивком, поэтому пробормотал:
– Вы очень добры.
Кажется, леди Торнборо осталась довольна его ответом. А может быть, просто сочла за лучшее пока не давить на него. Она встала, и Джеффри тотчас последовал ее примеру – скорее не из вежливости, а потому, что ему очень этого хотелось.
– Не стану дольше обременять вас своим присутствием. – Она взглянула в зеркало над каминной полкой, поправила шляпку и повернулась к двери. – Мне пора идти.
– Очевидно, вы торопитесь вернуться к Рие.
– Разумеется. Однако сначала я поеду на Риджент-стрит.
Это заявление озадачило Джеффри. На Риджент-стрит – сплошные модные лавки. Неужели леди Торнборо не могла найти более подходящего времени для покупок?
– Я должна заказать новые платья для Рии. То немногое, что она привезла с собой, не соответствует последней моде и ее положению.
Джеффри подумал, что ослышался.
– Ее положению?..
– Да. Она молодая вдова в полутрауре. Этот жизненный этап требует тщательно подобранного гардероба.
Еще раз заверив Джеффри в том, что будет держать его в курсе событий, леди Торнборо вышла из кабинета так же стремительно, как вошла.
Джеффри оставалось только гадать, в каком «положении» и на каком «жизненном этапе» оказался он сам после возвращения Рии.
Сидя перед туалетным столиком, Лиззи ждала, когда Марта закончит причесывать ее, и придирчиво рассматривала свое отражение в зеркале.
Ее щеки заметно круглились, и на лице почти не осталось следов болезни и долгих месяцев лишений. Отдых в тишине и покое явно пошел ей на пользу. Не говоря уже о знаменитом бульоне, которым ее поили в неимоверных количествах.
Через несколько минут ей предстояло впервые спуститься в гостиную в качестве Виктории Сомервилл.
Темно-серое шелковое платье в тончайшую жемчужную полоску как нельзя более соответствовало ее нынешним обстоятельствам. Оно выглядело дорого, изысканно и очень шло ей.
Ее волосы были убраны вверх и завиты в тугие локоны. Страшно нудная процедура, но Рие наверняка понравилась бы такая прическа, поэтому Лиззи пришлось потерпеть.
С того дня как лихорадка отступила, прошла ровно неделя. До сих пор Лиззи без особого труда справлялась со своей ролью, но не спешила радоваться. За это время она ни разу не покидала спальни и не видела никого, кроме леди Торнборо, Марты, доктора Лейтона и молоденькой горничной, которая убирала комнату. Все самое трудное только начиналось. Впереди ее ждали настоящие испытания, и главным из них должна была стать встреча с Сомервиллами. Возможно, Лиззи удалось обмануть леди Торнборо и Марту лишь потому, что им очень хотелось верить в возвращение Рии. С Уильямом и Джеффри дело обстояло куда сложнее.
В рассказах Рии Уильям представал человеком совершенно чуждым сантиментам и весьма проницательным. Даже слишком. Еще не ступив на землю Англии, Лиззи знала, что он вполне мог разоблачить ее, если она проведет слишком много времени в его обществе. Теперь у нее появились точно такие же опасения в отношении Джеффри. Ей не давало покоя воспоминание о том, как он смотрел на нее в день приезда – не отрываясь, пристально, с недоверием и подозрением. С ним определенно следовало быть очень и очень осторожной.
Пока Марта втыкала в прическу последние шпильки, Лиззи лихорадочно вспоминала все, что помнила из рассказов Рии об устройстве дома и о прислуге. Марта подтвердила, что дворецким по-прежнему служил мистер Хардинг, а экономкой являлась миссис Траверс. И кухарка была все та же милейшая женщина, к которой маленькая Рия постоянно бегала за сладостями.
