– Разумеется, – пробормотал он. Только Джесси могла стать подругой женщины, с которой он потерпел неудачу.
– …но я никогда не была способна признаться, как я любила лорда Гранвилла и как его безразличие, его бессердечность ранили меня.
– Вы действительно любили его? – Глупо чувствовать себя польщенным.
– Конечно. Иначе почему я следовала за ним по пятам?
– Но вы описали его как абсурдного человека.
Улыбка тронула ее губы.
– Люблю абсурд.
Этим комплиментом стоит дорожить! Если в молодости он лелеял мысль о своей значимости, то Джесси ее полностью развенчала. Когда она свалилась на него с ветки, он действительно был отвратительным. Противным, надменным, бессердечным. На это имелись свои причины. Друзья немилосердно дразнили его из-за влюбленности Джесси, и он знал, что из-за сломанного носа они ему пощады не дадут. Это из-за Джесси он уехал за границу служить своей стране, стал зрелым и ответственным. Он должен ее благодарить, а не хмуриться.
Но когда он вспомнил тот ужасный прием в поместье…
И все же кто станет теперь думать о когда-то попранном достоинстве? Она красива, обаятельна и предложила себя ему. Можно держать ее в неведении относительно своего прошлого и не говорить о том, что он делал во имя страны.
Взяв ее руку и лаская тонкие пальчики, он почувствовал удовольствие.
– Я рад, что вы мне рассказали. Я польщен.
Она опустила ресницы, потом посмотрела на него. Ее глаза увлажнились, и он почувствовал себя виноватым. Если бы вчера поинтересовались его здравым смыслом, он ответил бы, что ему здравомыслия отпущено больше, чем другим, чего не скажешь о Джесси. Но очевидно, она заразила его безумием, поскольку плакала из-за детской трагедии десятилетней давности, а он чувствовал себя виновным в этой трагедии. Опасная женщина. Очень опасная.
– Правда? – Джесси комкала накрахмаленную салфетку, пока та не превратилась в похрустывающий шар. – Большинство мужчин предпочитают сбежать, когда женщина пускается в воспоминания или становится… чувствительной.
– Подобные мысли посещают и меня при общении с женщинами, но не с вами. Не с вами, моя милая Джесси.
Она шумно выдохнула.
– Это значит, что вы хотели бы… Я имею в виду, что вы бы согласились?..
– Нет никакого сомнения, что я хотел бы… – поддразнил он. – Думаю, что ваши откровения сделали мое согласие необходимостью…
– Хорошо! – Ее великолепная грудь поднималась под розовым бархатным платьем. Потом Джесси съежилась в кресле. – Знаете, я так хотела, чтобы вы это сказали, а теперь, когда это произошло, я нервничаю…
Она поразила его прямо в сердце. Он должен заполучить ее, и сегодня же ночью. И никаких призраков юного заносчивого Гарри или ребячливой Джесси. А для правды есть завтра, и оно наступит скоро.
– Идемте со мной. – Он помог ей подняться. – И я научу вас никогда не нервничать из-за меня.
Оставаясь в тени гостиницы, за ними наблюдал незнакомец. Это был дворянин из России, которого радушно принимали во всех благородных семействах. Он проделал долгий путь, чтобы отомстить лорду Гранвиллу. Сначала он думал похитить его мать. Но она, сама того не сознавая, подсказала ему лучший вариант. Она поведала гостю, что недавно устроила помолвку сына с леди Джессикой Макмиллиан, и предсказывала паре счастливое будущее.
Но этому не бывать. Он выяснил, где находится леди Джессика, и отправился по ее следам. Не успел он перекусить в столовой, как тут же услышал ужасную историю о леди Джесси. О ней не только злословили, ей сочувствовали. Она встретилась с двумя претендентами на ее руку, они оказались отвратительными людьми. Завтра прибудет последний – граф Гранвилл.
Но сегодня вечером леди Джесси была с мистером Уиндберри из Дербишира. Как забавно. Прежде чем убить Гранвилла, ему с радостью сообщат, что невеста обманула его и что очаровательная молодая леди умерла мучительной смертью за то, что помолвлена с ним.
Он заставит Гранвилла страдать.
Когда они поднимались по ступенькам в коттедж Гарри, Джесси задрожала. Она сама этого хотела, и когда они шли сюда, рука Гарри, лежавшая на ее талии, красноречиво напоминала об этом. Джесси подумала, что при всей его осторожности сегодня вечером он с нее глаз не сводил.
– Холодно? – спросил он, и от его глубокого, бархатистого голоса она снова вздрогнула.
– Нет, – ответила она, хотя с моря веяло прохладой. На веранде было темно. Только в окне задней комнаты мелькали огоньки свечей. – Я немного нервничаю из-за тебя.
– Для этого нет причин. – Он повернул Джесси к себе. – Я никогда не причиню тебе зла, Джесси, клянусь.
Ее одолевали сомнения.
– Ты гораздо больше и сильнее меня, а по моему опыту, мужчины имеют склонность воспользоваться силой, чтобы получить желаемое.
– Моя милая, ты поддерживала знакомство не с теми мужчинами.
Она вглядывалась в темноту, пытаясь разглядеть его черты, ей нужно было увидеть в его синих глазах подтверждение, поскольку, хоть сердце и твердило, что Гарри можно доверять, здравый смысл нашептывал предостережения.
– Я имею право передумать. В конце концов, я не только девственница, но и старая дева.
– Ну не такая уж и старая. – Его голос чуть дрогнул, будто он смеялся над ней.
Ее это не волновало. В этой веселости не было порочности или агрессии, скорее, терпимость, убеждавшая Джесси в правильности принятого решения. И поскольку ей больше не придется иметь дело с подобным мужчиной, у нее нет поводов для девичьего смятения. Сегодня вечером у нее единственный шанс испытать страсть.
В тени веранды она схватила его за отвороты сюртука, потянулась к нему – честно говоря, она всю дорогу к нему прижималась – и приоткрыла губы.
Гарри обнял ее за талию, успокаивая, провел рукой по спине, задержал ладонь у затылка. Припал к ее губам, пробуя на вкус, словно лакомство. Он держал ее словно сокровище, своей нежностью прогоняя прочь ее страхи и сомнения.
Она почти не знала этого мужчину, но знала главное. Она знала его имя, где его дом, что осенью он охотится, а весной едет в Лондон. Он был джентльменом, человеком ее круга, а ореол таинственности – всего лишь игра ее воображения. И все же, несмотря на жар его объятий, на уверенность в себе, Джесси, всматриваясь в него, видела лишь темноту и мерцающие глаза. Затаив дыхание, она уперлась ладонями ему в грудь. Его руки напряглись.
– Нет, любимая. Теперь нет возврата, – хрипло сказал он и снова поцеловал ее, проникнув языком в ее рот. Это был властный поцелуй, полный решительных намерений.
Джесси вцепилась в его сюртук. Как его язык, погруженный в ее рот, как его тело, они сливались воедино, и она с одинаковой силой боялась этого и хотела. Прервав поцелуй, он прижался к ней.
