Энни решительно встала и подошла к зеркалу. Ее отражение улыбнулось ей, но улыбка получилась вымученная. Нет, нельзя быть счастливой по собственному желанию. Счастье — это подарок небес. Бедная мама, как быстро она ушла вслед за отцом, не вынеся разлуки! На память пришли слова ирландского поэта:
Слыхали ль в песнях менестрелей
Вы отзвуки небес?
Слыхали ль: тот, кто нынче умер,
Для лучших нег воскрес?
Тяжело вздохнув, девушка отправилась спать.
Утро встретило ее пением лесных птиц, которые перекликались между собой так весело, как будто переговаривались о чем-то. «В такое прекрасное утро грустить не полагается», — умиротворенно подумала Энни. Она быстро оделась, заплела в две тугие косы свои роскошные волосы и подошла к кадушке с водой, чтобы зачерпнуть воды.
«Так что же делать? — сокрушенно подумала девушка, разглядывая пустую кадушку. — Патрик вернется только к обеду, а я не могу ни умыться, ни приготовить еду… Придется пойти к озеру самой!» Несмотря на постоянные предостережения брата, Энни совсем не боялась туземцев. Эти существа казались ей выдумкой, не большей реальностью, чем духи, с которыми имел несчастье встретиться дядюшка Майкл.
Отсутствие воды — это реальная проблема, которую нужно решить. А туземцы — что туземцы — их, может быть, и нет вовсе в этих краях! К тому же она возьмет с собой заряженное ружье и будет очень-очень осторожна.
Щеки Энни раскраснелись, глаза сияли в предвкушении удовольствия от приключения. Девушка взяла ружье, ведро и вышла на порог, плотно закрыв за собой дверь. Утренний воздух благоухал свежестью, трава сверкала алмазными капельками росы в свете утреннего солнца. Вокруг было так удивительно красиво, что у Энни перехватило дыхание.
«Что еще Патрик выдумал про какую-то опасность? Здесь и хищных зверей практически нет и людей-то нет. Живи и наслаждайся жизнью среди мирной природы, дыши без тревог и печалей, словно лесной цветок!» — думала Энни, весело сбегая вниз по тропинке. Она не замечала, что вслед за ней, за густыми зарослями папоротника, движется какое-то существо. Правда, заметить неопытному глазу девушки легкое колыхание кустов было сложно, но Энни и не приглядывалась. Солнечное тихое утро так успокоило ее, что сейчас любая опасность казалась ей выдумкой, сказкой, которую рассказывают маленьким непослушным детям, чтобы они не зашли куда-нибудь далеко от дома и не потерялись.
Вот показалась синяя гладь озера. Оно блестело на солнце как большое зеркало, брошенное каким-то гигантом в зеленые заросли. Энни еще немного постояла на пригорке, любуясь открывшейся ей панорамой, а затем стала спускаться к воде. Чтобы набрать полное ведро, девушка решила снять мешавшее ей ружье. Она уже сняла его с плеча, как вдруг услышала шорох за спиной. Сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди, когда она представила, что это Джек, который вернулся к ней. Вдруг он захотел разыграть ее и показаться снова как в первый раз, когда они встретились здесь, на озере! Но вдруг страх охватил ее. А если это не Джек, а какой-нибудь туземец-людоед?
Энни представилась страшная картина: ее обугленное в огне тело висит на вертеле, а рядом сидят голодные дикари. Фу, гадость какая! Но что же делать? Срывающимся от волнения голосом она позвала:
— Джек, дорогой, это ты? Если это ты, то не пугай меня, пожалуйста, мне очень страшно. У меня в руках ружье, но я боюсь стрелять, вдруг я попаду не во врага, а в любимого человека…
Заросли молчали. Это прекрасное солнечное утро, которым девушка так наслаждалась еще пять минут назад, показалось ей вдруг зловещим. Так бывает в ночном кошмаре: тебе кажется, что ты в привычном, защищенном месте, где все тебе очень хорошо знакомо, и вдруг изменяется, искажается одна деталь, и в сердце мгновенно заползает ужас. Энни положила ружье на ближайший куст и громко сказала:
— Кто бы ты там ни был, я стреляю!
Кусты заколыхались в обратном направлении: кто-то стремительно удалялся вверх по тропинке от озера. Энни смотрела на вздрагивающие кроны папоротников и дрожала, как в ознобе. Про такие приключения интересно читать в книжках, но когда именно тебе грозит реальная опасность, то всякий азарт пропадает, и ты ощущаешь страх маленького ребенка, который попал в беду, и отчаянно просит о помощи. Дрожащими руками Энни забрала ведро, взяла ружье и двинулась в обратный путь. Всю дорогу она леденела от страха, представляя себе, как она падает замертво, сраженная отравленной стрелой, и была безумно рада, когда оказалась наконец дома за толстой дверью с надежными засовами.
Она не знала, что ее брат, посмеиваясь, потихоньку удаляется от дома. Роль лесного духа удалась ему блестяще. «Теперь моя сумасбродная сестрица сто раз подумает, прежде чем высунет свой любопытный нос из дома», — думалось ему. Патрик вспомнил, с какой надеждой Энни звала своего жениха на озере, и сердце его сжалось от сострадания. «Если он просто решил поиграть с нею, то непременно найду его и душу вытрясу! — твердо решил ирландец, с размаху врезаясь топором в дерево. — Я научу этого красавчика уважать женщин!»
* * *
Патрик и не догадывался, как дорого его шутка обошлась Энни. Терзаемая страхом и обеспокоенная отсутствием брата, она до вечера то молилась Богу, чтобы Он сохранил в живых единственного и родного ей человека, то замирала у окна, с надеждой вглядываясь в лес, что брат вот-вот появится. Наконец из зарослей показалась рыжая, как огонь, голова Патрика. Он шагал, широко расставляя ноги, на плечах у него лежали отесанные для забора стволы деревьев. Смотря на него, Энни с облегчением почувствовала, как безнадежный ужас, сковывающий ее весь день, быстро отступает, и как она смертельно устала…
— Патрик! Какое счастье, что ты вернулся! — закричала Энни, выбегая за порог.
— Я тоже думаю, что это замечательно, — сдержанно улыбнулся Патрик. — А что у нас сегодня на ужин?
Энни растерянно захлопала ресницами:
— Понимаешь, дорогой, сегодня со мной случилась ужасная история: на меня кто-то почти напал, и я еле унесла ноги! А потом целый день так тряслась от страха, что не могла даже заставить себя выйти из дома и набрать из поленницы дров. Кроме того, я так боялась, что эти дикари нападут на тебя, так переживала, что и думать забыла о еде. Я только тогда почувствовала голод, когда увидела тебя здоровым и невредимым!
Патрик устало вздохнул:
— Понятно. Значит, в доме нет ни воды, ни еды. Я правильно тебя понял?
— Нет, не совсем, — снова возбужденно затараторила Энни. — Есть жареная утка, есть хлеб, еще вчерашний. Воды нет, но, может быть, ты не пойдешь за ней прямо сейчас, Патрик? Я так устала бояться!
