Ознакомительная версия.
Развеселая компания воссоединилась после трех лет, и было ясно, что Помпеям предстоят веселые деньки.
Но Порций поднял руки, словно защищаясь от подобных предложений:
— Э, нет! Я приехал за невестой, потому должен вести себя очень прилично, чтобы понравиться ее строгой бабушке. Иначе отец лишит меня наследства, как…
Он не договорил, а на вопросы только отмахнулся:
— …как лишил моего друга его отец. Не будем об этом! У меня пара месяцев испытаний, когда я должен быть паинькой, чтобы заполучить от отца средства на постройку своего дома и приданое жены. — Он помотал головой, отказываясь от большого кратера (широкого сосуда), в который виночерпий уже наливал вино. — Приданое слишком велико, чтобы рисковать.
— Кто твоя будущая жена, что ты вдруг стал таким паинькой?
— Юста Кальпурния из дома Пизонов.
— Почему она в Помпеях?
Но за Порция ответил Флавий:
— Это не внучка ли Юлии Кальпурнии Пизонии, матроны, чья вилла почти на берегу в Стабиях?
— Да, она, — согласился Порций. — И еще большая вилла Пизонов в Геркулануме.
— Ого! И дом в Помпеях?
Порций кивнул:
— Да, они родственники Марка Нонния Бальба, проконсула.
Кальв дурашливо замотал головой:
— И эта девушка в Помпеях? Где были мои глаза?!
Друзья, следуя приглашению хозяина дома, уже устроились на ложах вокруг пиршественного стола, каждому рабы поднесли серебряный тазик с плавающими в воде лепестками роз для омовения рук и чистое полотенце с довольно широкой каймой, что считалось признаком роскоши. А вот блюда на столе были довольно скромными: сыр, мед, фиги и лепешки.
— Это вот что? Это ты так встречаешь дорогого друга?! — возопил Кальв. — Прекрати терзать нас своими новомодными глупостями! Если тебе врачи запретили много есть и пить, это вовсе не значит, что должны воздерживаться и твои друзья! Мы не просим у тебя пятидесятилетнего фалернского вина, но ты не имеешь права уморить нас голодом, если нельзя есть тебе самому.
Флавий, явно смутившись, хлопнул в ладоши, и рабы бегом принялись носить на столы всякую всячину. Кальв сразу облюбовал фаршированную нумидийскую курицу (цесарку), явно вознамерившись уничтожить ее, не оставив даже кусочка мяса на косточках. Флавий вздохнул с легкой завистью:
— И куда у него все девается? Если бы я съел хоть половину того, что проглатывает этот обжора, в дверь бы уже не проходил.
Это была правда, Кальв ел много и со вкусом, так же пил. Но не толстел и не пьянел, во всяком случае, никогда не терял голову, на зависть друзьям.
Порций обвел веселую компанию довольным взглядом, поднял свой кратер с вином:
— За вас, друзья! Как же я рад вас видеть!
Но Аллий заметил его хитрость:
— Ты разбавляешь вино водой?!
— Я же объяснил почему.
— Никогда не женюсь! — объявил Аллий. — Хотя бы потому, что придется прилично выглядеть перед родней невесты.
Они еще долго галдели, сочувствуя тяжелому положению Порция, расхваливая его невесту (не может быть непривлекательной девушка с огромным приданым, а для удовольствий есть красивые рабыни и проститутки) и вспоминая прежние времена, когда ничто не могло остановить их во время пирушек.
Флавий с Аллием, которые пили неразбавленное тускульское вино, довольно быстро опьянели и принялись спорить между собой о достоинствах какой-то красотки, причем доказывали одно и то же.
Кальва даже неразбавленное вино не валило с ног, он наклонился к Порцию:
— Твоя невеста хороша собой. Я видел внучку Юлии Кальпурнии Пизонии. И, кажется, умна.
— Я в Риме много слышал о ее достоинствах, но откуда ты в Помпеях об этом знаешь?
— Она дружит с моей сестрой Флавией, я сопровождал Гавия Руфа, Флавию и Юсту в школу гладиаторов к Калену, и сама Юста гостит в доме Флавии.
Порций рассмеялся чуть натянуто:
— Только не говори, что ты пытался ее соблазнить.
— Нет, я увлечен Друзиллой, да и Юста на меня не обратила внимания. — В ответ на недоверчивый взгляд друга он добавил: — Нет, если бы не Друзилла, я бы… но, каюсь, влюблен.
— Надолго?
— На этой неделе.
— А что потом?
— Не знаю, — беззаботно пожал плечами друг, — влюблюсь в кого-нибудь еще.
— Значит, я приехал вовремя?
— А когда ты делал что-то не вовремя? Только вот женишься точно не вовремя. Мы бы еще погуляли…
Но беседа о предстоящей женитьбе друга не могла длиться весь вечер, приятелей интересовали дела в Риме, тем более были они весьма напряженными. Только что умер император Веспасиан, к власти пришел его старший сын Тит. Конечно, друзей интересовало, что изменилось из-за этого в Риме и от чего умер император.
Порций не слишком распространялся ни об умершем императоре, ни о новом. Кто его знает, как повернет, лучше, если никто не услышит от него слова осуждения. Печальный опыт отца, проведшего несколько лет в Помпеях в опале, научил осторожности и Порция.
А вот о Риме и падении нравов он рассуждать любил. Мало кто знал, что все слова не его, а его секретаря, но на то и существуют секретари, чтобы облекать корявые мысли своих хозяев в красивые фразы.
Отставив в сторону руку с кратером вина, как полагалось по новейшей моде, он вещал:
— Когда великолепия слишком много, оно становится скучным. Жизнь в Риме полна праздности и удовольствий, римляне превратились в пресыщенных бездельников. Это их и погубит!
— Ты слишком суров к соотечественникам, — рассмеялся Флавий. — Послушать тебя, так Рим стоит на краю своей гибели. Но он силен как никогда!
— Не на краю, но слишком близко к краю, чтобы не беспокоиться. Это колосс на глиняных ногах, достаточно встряски посильней, вроде восстания рабов Спартака, и он рухнет.
Порций говорил так резко и уверенно, словно накликивая беду, что приятелям стало немного не по себе. На мгновение повисла тяжелая тишина.
Чтобы разрядить обстановку, Аллий поинтересовался:
— А как там твой приятель, который стал гладиатором, он еще жив?
Вопрос оказался не лучше предыдущих фраз. Кальв укоризненно посмотрел на Аллия, тот чуть смущенно пожал плечами, мол, я не хотел сказать ничего плохого. Но Порция вопрос не смутил, он рассмеялся:
— Гай не уходил в гладиаторы, он стал наставником и тренирует гладиаторов у Калена здесь, в Помпеях.
— Что-то подсказывает мне, что ты приехал не только из-за прекрасных глаз Юсты, но и ради бывшего друга?
— Гай из тех друзей, что не бывают бывшими. Если ты о том, что он теперь среди рабов, то для меня это неважно. И я действительно приехал в том числе ради него, вернее, чтобы сманить его в Рим. Лучше Гая никто не умеет тренировать гладиаторов.
Ознакомительная версия.
