– Нет, я люблю ходить пешком, – ответила она. Они шли рядом по вымощенной булыжником дороге.
Слышался стук копыт, мимо проезжали кареты с зажженными огнями. Казалось, их было очень много. Видно было, что они принадлежат состоятельным людям: лоснящиеся, откормленные лошади, кучеры, одетые с показным блеском.
Они шли молча, пока наконец майор Хупер не остановился перед домом с портиком. Кандида как раз собиралась подняться по ступенькам, когда дверь открылась. К ее немалому удивлению, майор Хупер вдруг крепко взял ее за руку и быстро отвел в сторону.
– В чем дело? – тяжело дыша, спросила Кандида и увидела, что из двери на свет вышли две высокие фигуры в шляпах.
– Не оглядывайтесь, – сказал майор Хупер.
– Почему? – спросила Кандида.
– Я не хочу, чтобы они видели вас, – ответил он.
Они прошли еще вниз по улице. Майор Хупер оглянулся. Два джентльмена, вышедшие от миссис Клинтон, сели в свою повозку с гербом на двери и лакеем на запятках. Кучер взмахнул кнутом, и повозка тронулась.
– Уехали, – с облегчением сказал майор Хупер. – Пойдем, девочка, хватит тут слоняться, а то еще кто-нибудь приедет.
– Что-то не похоже, чтобы у леди, к которой вы меня ведете, была вечеринка, – нервно сказала Кандида.
– Нет, нет, она просто встречается… с друзьями, – ответил майор Хупер.
Эта пауза от Кандиды не ускользнула, но они уже стояли перед дверью, и на стук майора Хупера лакей открыл.
– Мадам сказала, что будет лучше всего, если вы пройдете в столовую, сэр, – услышала Кандида слова лакея, обращенные к майору Хуперу.
– Да, хорошая мысль, – ответил тот.
Они прошли в комнату в задней части дома. Это была маленькая квадратная столовая, со вкусом обставленная полированной мебелью красного дерева. На серванте стояли два больших серебряных канделябра. Свет исходил от двух газовых горелок под круглыми стеклянными абажурами по бокам камина.
– Я доложу мадам о вашем прибытии, – сказал лакей.
Охваченная какой-то непонятной тревогой, Кандида огляделась. Не было ничего такого, что могло бы напугать ее; обстановка комнаты была уютной, и все же она чего-то боялась. Ей казалось, что и майор Хупер тоже нервничает. Он почти неотрывно смотрел на нее, и в глазах его застыло выражение, которого она не понимала.
– Почему бы вам не снять эту шляпу? – подсказал он. – Она вам совершенно не идет.
– Конечно, конечно, если вы так хотите, – улыбнулась Кандида. – Совершенно несуразная шляпа, не так ли?
– Ни одна уважающая себя лошадь не хотела бы, чтобы ее увидели в такой шляпе даже мертвой, – ответил майор Хупер, и оба засмеялись.
Они все еще продолжали смеяться, когда миссис Клинтон вошла в комнату.
На секунду она задержалась в дверях, разглядывая Кандиду. Девушка была маленькой и хрупкой, с поразительно белой кожей и огромными глазами, сверкавшими сейчас весельем.
Локоны Кандиды заставили миссис Клинтон затаить дыхание: на бледно-золотом фоне при газовом освещении выделялись огненно-рыжие вкрапления, подобные языкам пламени.
Она смотрела не отрываясь, а затем встретилась взглядом с майором Хупером. В его глазах был триумф: такое выражение бывает у владельца вещи, завоевавшей главный приз на каком-нибудь шоу. Миссис Клинтон слегка улыбнулась ему и шагнула вперед с распростертыми руками.
– Моя милочка, – сказала она Кандиде, – я очень, очень рада видеть вас.
– Это несправедливо! – почти кричал молодой человек, побелевший от напряжения, стоя в элегантной гостиной дома Манвилла, окна которой выходили на площадь Беркли.
– Вполне естественно, что ты так думаешь, – мягко ответил его светлость, – но я обещаю тебе, Адриан, что пройдет время и ты будешь благодарить меня.
– Я не понимаю, почему ты мне навязываешь свою волю в этом деле, – резко сказал Адриан. – Конечно, ты мой опекун и контролируешь мои деньги, пока мне не исполнится двадцать пять лет, но это не дает тебе права вмешиваться в мою жизнь и мешать мне жениться на ком я хочу!
Лорд Манвилл поднял брови.
– Неужели? – с деланным сомнением спросил он. – А я-то думал, что опекуны как раз для этого и существуют. Но, как бы то ни было, спорить со мной бесполезно, Адриан. Я уже принял решение, и мой ответ – нет. Ты не можешь жениться, пока тебе всего двадцать лет и пока ты учишься в Оксфорде.
– Если бы Люси не была леди, я мог бы понять твое нежелание, – сказал Адриан. – Но даже ты не можешь сказать, что в нравственном отношении она не подходит мне.
– А я и не говорил, что здесь замешана нравственность, – возразил лорд Манвилл. – Более того, я согласен с твоим утверждением, что эта леди, к которой ты так воспылал, – благородного происхождения, а тот факт, что ее отец – пастор, как бы освящает всю ситуацию. И все же, Адриан, ты слишком молод.
– Полагаю, – сказал Адриан с горечью в голосе, – у тебя не было бы возражений, подцепи я какую-нибудь заштатную танцовщицу на вилле в Сент-Джонском лесу. Это бы не выходило за рамки того, что, как ты считаешь, подходит мне в моем возрасте.
– Пока у меня, мой дорогой мальчик, хватает сил не обращать внимания на твой довольно оскорбительный тон, – сказал лорд Манвилл, вставая из-за стола с завтраком и подходя к камину, – позволь сказать тебе, что такая связь в твоем возрасте получила бы не только мое согласие, но также и благословение.
– Ну еще бы, – яростно выпалил Адриан, – ведь твоя репутация уже с душком. О тебе говорят, и знаешь, как тебя называют?
– Уверяю тебя, мне это совершенно не интересно, – мягко ответил лорд Манвилл.
– Тебя называют «сердцелом», – взорвался Адриан, – мне стыдно, что так говорят о моем опекуне. Разумеется, я не утверждаю, что мои друзья не завидуют тебе из-за твоего богатства и твоих прекрасных лошадей, но твои дела с женщинами вызывают у них смех! Они смеются над твоими победами! Ты слышишь меня?
– Тебя трудно не услышать, – ответил лорд Манвилл, – учитывая, что ты кричишь во все горло. Право же, мой дорогой мальчик, тебе следует стараться лучше владеть собой. Совершенно не подобает джентльмену выходить из себя только потому, что он не может получить то, чего хочет.
Спокойный тон лорда Манвилла, похоже, умерил ярость его младшего кузена. Сделав над собой усилие, Адриан пересек комнату и, выглянув из окна на площадь Беркли, через минуту произнес совсем другим тоном:
– Приношу свои извинения.
– Я их принимаю, – сказал лорд Манвилл. – И позволь мне заверить тебя, что, хотя ты и сомневаешься в этом, в настоящий момент я руководствуюсь только твоими интересами. Ты слишком плохо знаешь жизнь. Закончив Оксфорд, ты поедешь в Лондон, будешь встречаться со многими людьми, включая, конечно, и женщин. И тогда, если у тебя останутся те же самые намерения в отношении этой молодой леди, которая пленила твое сердце, я готов буду выслушать тебя.
