Флер проглотила слюну, ресницы у нее затрепетали. Она чувствовала себя, как испуганный олененок.
– Я… очень дорожу подарком отца… но я… не особенно люблю драгоценности, – запинаясь, проговорила она.
А в это время Чевиот думал: «Ее талия такая маленькая, что я мог бы взять два браслета старой Маргарет и сделать из них алмазный пояс для Флер. И я сам застегну его на ней».
– Где мои орхидеи? – внезапно спросил он с резкостью, которая застигла Флер врасплох. Но она не хотела казаться грубой и ответила:
– Орхидеи замечательные, благодарю вас. Я… но я не могла одеть их, они… не подходят к моему платью. Сегодня фиалки лучше сочетаются с моим нарядом, – сказала она все тем же запинающимся и испуганным голоском.
Чевиот сложил руки на груди и посмотрел на нее сверху вниз, странно улыбаясь.
– Завтра я пришлю вам еще цветов из Кедлингтона. Вы можете сделать из них ковер и ступать по ним своими маленькими босыми ножками. Я ничего не имею против этого.
Такие слова привели ее просто в ужас. Она попыталась встать, но он остановил ее.
– Нет, сядьте, пожалуйста, – более тихим голосом сказал он, вспомнив, что должен держать свою страсть под контролем. Он привык лишь протягивать руку и брать все, что ему нравилось, но эту женщину нужно было добиваться, приручить.
– Сядьте, умоляю вас, мисс Родни, – повторил он. – Прошу прощения, если я сказал что-нибудь оскорбительное для ваших ушей.
Она прижала руку к сердцу, которое бешено колотилось.
– Начинается новый танец. Я обещала мистеру Квинтли…
– Вы не останетесь поговорить со мной?
– Нет… – начала она и, к своему величайшему облегчению, увидела высокую мальчишечью фигуру юного Тома. У него была ничем не примечательная внешность, и сейчас он выглядел покрасневшим и неловким по сравнению с великолепным бароном, но для Флер было наслаждением увидеть его: это было ее спасение.
– Я думаю, это наш танец, Том, – сказала она.
Он поклонился и предложил ей руку. Они быстро отошли, не оглядываясь на Чевиота.
Оставшись один, барон сощурил глаза, пока они не превратились в две тоненькие щелочки. Затем поднял брови, и на губах у него появилась усмешка. Да, это был первый раунд, возможно, первый из многих в той борьбе, которая им предстояла. Он крикнул лакея и приказал принести его шляпу и плащ, собираясь тот час же уехать в Лондон. Покидая дом, он оставил записку, адресованную Гарри Родни: «Простите, но я болен и уезжаю. Не думаю, что нравлюсь вашей дочери, но хочу, чтобы вы знали, что я с радостью отдал бы за нее свою жизнь. Чевиот».
Получив эту записку, Гарри с некоторым удивлением передал ее жене. Элен пожала плечами.
– Сомневаюсь, что он болен. Ручаюсь, что он был обижен. Флер сказала мне, что барон говорил с ней отвратительно.
– Вот несчастье, – сказал Гарри и потрогал мочку своего уха, не очень понимая мать и дочь. Но ему было ясно, что если Чевиот пожелает и дальше «обижаться», то ему будет недоставать хорошего стрелка и веселого человека. В то же время, если его крошке не нравится этот мужчина, то ему надо позволить уйти.
Через месяц, двадцатого июня, внезапно загорелась звезда над головой дочери герцогини Кентской. Ее дядя, Вильям Четвертый, скончался, и юная Виктория стала королевой Англии.
Флер узнала об этом, находясь в Лондоне вместе с кузиной Долли в их высоком элегантном домике, который выходил на Кенсингтон-Грин. Они слышали и салют из пушек, и крики мальчишек, продающих газеты на улице, и шум от ставен, которыми владельцы магазинов закрывали окна, прикрепляя креп на двери и шляпы. В Англии начинался траур по королю, который ничем особенным не ознаменовал свое правление.
Это были потрясающие новости для всей Англии и для каждой семьи в отдельности.
Рано утром Арчибальд де Вир вышел из дома и, вернувшись, рассказал о толпах вокруг дворца и о всеобщем возбуждении. Кузина Долли немедленно велела близнецам переодеться в черное и послала за своей портнихой, мисс Голлинг, так как в гардеробе было не так уж много черных платьев. Она объявила, что и Флер также должна облачиться в траур.
Флер хотелось погулять по Лондону. Она приехала сюда без особого желания и старалась вести себя мило и послушно, чтобы не показать близнецам и Сирилу, как ей наскучила их непрестанная пустая болтовня.
Совершенно неожиданно отца Флер вызвали в Париж, в связи со смертью человека, который много лет работал на его старого друга и благодетеля Джеймса Уилберсона и на самого Гарри, когда тот служил в Восточно-Индийской компании.
Человек умер при трагических обстоятельствах и оставил после себя вдову, беспомощного инвалида. Всегда щедрый и совестливый, Гарри Родни посчитал своим долгом поехать туда и сделать все возможное для несчастной женщины и, если нужно, перевезти ее к себе. Элен захотела сопровождать своего мужа. В это время года пересечение пролива было не столь утомительным, и она надеялась, что, возможно, переправа на маленьком пароходе, перевозившем пассажиров из Дувра в Шале, даже доставит ей некоторое удовольствие. Особенно если будет солнечная погода.
– В Париже я куплю себе новую шляпку, и тебе тоже, моя дорогая, – улыбнулась она дочери.
– Да, мама, конечно, – горячо ответила Флер. – Я слышала, что летние шляпки из Парижа в этом году – как раз то, что нужно.
Перед отъездом Гарри и Элен вся семья прекрасно пообедала вместе, но Флер чувствовала, что отец охвачен грустными мыслями о клерке и о несчастье, которое случилось с ним на континенте.
На следующее утро, когда Флер, поцеловав на прощание родителей, смотрела вслед отправившемуся в Дувр экипажу, странное предчувствие беды охватило молодую девушку. Ей захотелось побежать за ними и крикнуть:
– Вернитесь! О, мои любимые родители, вернитесь! Флер истерически разрыдалась, а стоящая рядом с ней кузина Долли удивилась:
– Как не стыдно! Нельзя быть таким ребенком! Через неделю твои родители вернутся, – сказала она и повела девушку обратно в дом, а близнецы дружески предложили ей свои носовые платки.
Флер постаралась избавиться от этой странной депрессии, посчитав это глупостью и сверхчувствительностью. Мама и папа на самом деле хотели пробыть в Париже всего несколько дней, и скоро они опять будут вместе.
– Вы, наверное, разрыдаетесь на собственной свадьбе, – побранила ее кузина Долли.
Флер заверила кузину Долли, что не собирается выходить замуж и не хочет расставаться с родителями как можно дольше.
Подобные слова кузине Долли вытерпеть было трудно. Она из сил выбивается, чтобы найти поклонников для своих близнецов, а мужчины со всех сторон съезжаются, чтобы получить одну улыбку прекрасной мисс Родни. Если бы она была на месте Элен, то рассердилась бы на упрямую молодую мисс. Но еще больше сердило миссис де Вир отношение Флер к Чевиоту. Ни кузен Гарри, ни его жена не знали, что она держит тайную связь с Чевиотом; и они бы очень рассердились, узнав причину.
