Джесс решил не выяснять.
Прием у Боулби был в самом разгаре, а Фица все не было. Стоит ли так беспокоиться, придет он или нет, сердито сказала себе Джорджи.
Наконец она увидела его, спокойного и невозмутимого. Он был одет в повседневный костюм, но и в нем выглядел настоящим денди.
И разговаривает с Каро, с кем же еще. Для нее поставили шезлонг, и она расположилась в нем с ленивой грацией, взмахивая ресницами и колыша веером воздух перед мужчиной, склонившимся над нею. Джорджи направилась к шезлонгу, тоже обмахиваясь веером, потому что день выдался жаркий.
– О, Джорджи. Я надеялась, ты ушла домой!.. Меня всегда так расстраивают ее манеры, мистер Фицрой, – извинилась Каро за свое восклицание.
– Только не сегодня, – спокойно ответила Джорджи. – Я намерена учиться приятному поведению в обществе, если ты освободишь на время свой шезлонг.
Лицо Джесса при последних словах Джорджи оживилось.
– Вам не будет стеснительно в шезлонге, миссис Херрон?
– Ну почему же, ведь Каро в нем удобно!
– Милая Джорджи, – медоточили уста Каро, – мы с тобой такие разные. Ты сильна как лошадь, а я… – и она тяжело вздохнула.
Почему Каро снова обижает ее в присутствии Фица? «Сильна как лошадь», надо же! Она ведь совсем не такая. Помощь пришла, откуда Джорджи не ожидала:
– Сильная – согласен, только миссис Херрон, скорее, похожа на газель.
– О, Фиц! – вырвалось у Джорджи. – Какое лестное сравнение!
К счастью для всех, к ним подошел мистер Боулби.
– Чрезвычайно польщен тем, что вы почтили своим присутствием наше маленькое собрание, мистер Фицрой.
– Я тоже очень рад этому, – сказал Фиц, и не покривил душой. – Непременно представьте меня вашей хозяйке. Я как раз шел к ней, когда мне посчастливилось встретить миссис Памфрет… и миссис Херрон, разумеется.
Джесс вел свою игру, желая, чтобы нетертонское общество считало его безобидным фатом и дамским угодником.
Миссис Боулби уже удалилась в дом. Величественный, он расположился на окраине Нетертона. Внутри дом был обставлен с пышностью, свидетельствовавшей скорее о богатстве, чем о хорошем вкусе. Здесь тоже было множество плохих портретов предполагаемых предков мистера Боулби.
Миссис Боулби и заискивающие перед ней дамы расположились так, чтобы видеть через открытую дверь, что происходит снаружи. Было душно, и миссис Боулби энергично обмахивалась веером. Устав махать, она передала веер Летиции, чтобы та отрабатывала свой хлеб. В эту минуту вошел Джесс. Миссис Боулби была мгновенно очарована его внешностью и непринужденными манерами.
– Ах, наконец-то мы встретились, мистер Фицрой, – сказала она, протягивая ему свою большую руку для поцелуя. – Вы не могли найти место лучше, чем Нетертон. Мы здесь живем как одна большая счастливая семья. Благодаря, конечно, моему мужу.
Джесс улыбнулся.
– Я чувствую, что попал в настоящий сельский рай.
Ему пришлось сделать усилие, чтобы произнести эту вопиющую ложь с улыбкой на губах. Он все больше укреплялся во мнении, что супруг миссис Боулби – мошенник. Именно из-за него и других подобных ему дворян и фермеров их работники живут в страшной нищете – он убедился в этом собственными глазами.
Миссис Боулби слова Джесса пришлись по душе. Зыркнув на Летицию, чтобы махала посильнее, она с жеманной улыбкой посмотрела на него.
– Я очень страдаю от жары, – сообщила она. – А бедняжка Летиция не хочет этого понимать. Помаши теперь с другой стороны, – проворчала она и, уже кокетничая, обратилась к Джессу: – Надеюсь, вы украсите своим присутствием наш сегодняшний бал. Там будут все более или менее значительные члены нашего общества.
– Я обязательно приду. – На этот раз Джесс был правдив.
– Мои дочери, Сесилия и Фрэнсис, будут счастливы познакомиться с вами. Вас им еще не представили?
Джесс огорченно качнул головой.
– Увы, нет.
– Летиция, найди Сисси и Фэнни, скажи, чтоб шли сюда, я познакомлю их с мистером Фицроем… У вас интересная фамилия, мистер Фицрой, не расскажете о ее происхождении?
Джессу снова пришлось лгать.
– Вы поставили меня в тупик, мадам. Мой отец умер, когда я был еще мальчиком и не интересовался такими вещами, мне казалось, фамилия у меня вполне обычная. Но, думаю, у нее средневековые корни.
– Как бы я хотела жить в то время! Каждый знал свое место, не было всех этих ужасных бунтов, поджигателей, разрушителей машин… – она сообразила, что сама, крушит образ Аркадии, – хотя у нас, к счастью, ничего подобного не происходит.
– Понимаю, – поддакнул Джесс.
Появилась Летиция, ведя за руки угрюмую двойню. Девушки играли в прятки с соседскими сыновьями, и им ужасно не хотелось отрываться от своего веселого занятия ради знакомства с мистером Фицроем, который был гораздо старше их. Однако обе давно усвоили, что матери лучше не перечить.
Перед Джессом предстали две рослые краснощекие девицы, безвкусно одетые и, судя по выражению лиц, очень недовольные тем, что их заставляют с ним знакомиться.
– Сесилия, Фрэнсис, любимые мои доченьки, познакомьтесь с мистером Джесмондом Фицроем, внучатым племянником покойной мисс Джесмонд. Ну-ка, реверанс, доченьки. А теперь покажите ему дом и усадьбу.
Джесс учтиво поклонился, содрогаясь в душе от перспективы остаться наедине с этими враждебно к нему настроенными малолетками, и оглянулся в поисках спасения. Взгляд его встретился со смеющимися глазами Джорджи, которая веселилась от души, глядя, как Фиц делает вид, что польщен бестактным предложением миссис Боулби. Когда Джорджи вошла в дом, он не видел.
Джорджи интересно было наблюдать, как он вывернется из этого глупого положения. Он повел себя совсем неожиданно: заговорщически подмигнул ей.
Фиц с девушками подошли к противоположной камину стене, где висели портреты деда Боулби и его супруги. Под ними в горке сверкала свежей позолотой фарфоровая посуда.
– Папа говорит, – сказала Фэнни, – что этот сервиз был сделан для русской царицы Екатерины Великой и ему достался случайно, по дешевке. Его не успели ей доставить, как она умерла, а ее наследник не захотел брать.
Странно, подумал Джесс, глядя на обеденный сервиз кричащей расцветки, изукрашенный позолотой. Вряд ли Екатерина Великая могла заказать такую безвкусицу. Но в одном Фэнни права – он наверняка был куплен по дешевке.
Джессу пришлось осмотреть столько вычурной мебели и дурно написанных картин, что у него закружилась голова.
– Вот и все, мистер Фицрой. – Сесилия тоже была рада завершению скучной процедуры осмотра дома. – Вы не будете против, если мы уйдем?
– Здесь душно, – сказал Джесс. – Конечно, идите.
