Я встречала его на нескольких вечерах, посвященных открытию галерей, – задумчиво продолжала она, вспоминая. – Он всегда был предельно обходителен, но… вокруг него витает некая таинственная аура, словно на самом деле он вовсе не такой, каким стремится казаться. – Неожиданно Китти покачала головой. – Это не имеет никакого значения. Мне жаль Каристу, но ей следовало быть готовой к подобному повороту. Как бы там ни было, она вовсе не кажется мне милой.
Дани разделяла ее чувства по отношению к Каристе, и до Драгомира ей тоже не было никакого дела, каким бы таинственным и завораживающим он ни был. Произошедшее только еще раз доказало верность ее собственной позиции в отношении мужчин: стоит им только позволить затронуть сердце, как они незамедлительно установят контроль над разумом и духом.
Кариста просто дурочка.
Дани никогда не позволит, чтобы подобное произошло с ней.
Она сама владела своим сердцем, своим разумом, своим духом… и, даст Бог, все так и останется в дальнейшем!
Прием Рабины прошел с большим успехом, несмотря на то что Кариста закрылась в своих комнатах и отказалась выходить. Даже непрерывный град тяжелых ударов, которые обрушил на дверь ее покоев Лоудлум, сначала спокойный и рассудительный, а затем начавший грозить, что изувечит ее, не убедил Каристу отказаться от самоналоженного изгнания. Перед гостями извинились, заявив, что дочь хозяйки заболела, и даже если и ходили слухи и домыслы о таинственном отсутствии гостя Каристы, то они были не слишком слышны.
Дани и Китти провели замечательный вечер, забыв о напряженной атмосфере в особняке. Они встретили множество новых людей, танцевали всю ночь напролет и с наслаждением выпили так много бокалов искристого шампанского, что до конца ночи были легкомысленны и постоянно хихикали.
Они решили отбыть утренним поездом в Монако, а не оставаться еще на один день, как планировали вначале. Они боялись, что их присутствие только усилит смущение Рабины из-за отвратительного поведения Каристы.
Ночь они провели в маленькой гостинице в Монако, а на следующее утро приказали приготовить им двух лошадей, чтобы они могли ехать в имение верхом. Дани предвкушала, как будет чудесно немного размяться, после долгого путешествия в поезде проскакать верхом на лошади, вместо того чтобы трястись в экипаже. Их багаж должны были отправить вслед за ними.
Ветер хлестал их по лицам, когда они миновали крутой поворот дороги, а затем обе натянули вожжи, неожиданно и резко остановившись. Впереди, спрятавшись под выступами гор, раскинулся суровый замок де Бонне. Стены из серого камня, казалось, сливались с пасмурным утром, а появлявшийся время от времени туман создавал впечатление, что вся постройка словно ожила и медленно движется.
– Что за угрюмое место! – ахнула Китти. – Удивляюсь, как кому-то в голову могла прийти идея приобрести его за гораздо меньшую цену, чем ты получишь.
Дани не могла не признать, что тоже была удивлена, услышав сумму, предложенную за имение.
– Возможно, земля стоит чего-нибудь. А может, они вообще собираются снести замок.
Виноградник, растущий на обочине дороги, разросся, сад представлял собой печальное зрелище: клочки травы, сорняки.
Дани обреченно покачала головой:
– Не много времени нужно для того, чтобы место совершенно одичало, когда никто не заботится о нем, не так ли? – Она кивнула в сторону ворот, которые едва висели на оборванных петлях. Китти согласилась, смотря на пожелтевшие, покрытые грязью окна.
Остаток пути они проехали шагом и спешились возле ворот. Китти хотела обследовать сад, но там было совершенно нечего смотреть, поскольку грядки, за которыми Элейн ухаживала в течение стольких лет, теперь сплошь заросли сорняками.
Дани предложила ей совершить небольшую экскурсию по имению. Указав на маленький каменный домик, стоявший на соседнем холме, она сказала, что когда-то он принадлежал управляющему и там жила Бриана.
Китти нахмурилась. Ей рассказали о том, что заставило Бриану стать участницей грязного плана Гевина Мейсона, который стремился наложить лапу на наследство Дани и Колта. Она понимала, что должна испытывать сострадание к тому, что девушка продала свою душу для того, чтобы получить медицинскую помощь для своего больного младшего брата. И все же имя молодой женщины пробудило в ней неприятные воспоминания.
Замок был построен на ровном плато, которое резко обрывалось, заканчиваясь отвесным обрывом над опасными, выступающими внизу скалами. Темная вода, подгоняемая бушующим ветром с моря, покрывала скалы клочками пены.
Они прошли на задний двор; здесь Дани остановилась, безучастно глядя на первое с юга окно второго этажа. Как раз под этим окном находился маленький балкончик.
– Говорят, она выпала из окна своей спальни. – Она отвела взгляд и посмотрела вниз, на жадные, пенящиеся вокруг острых скал волны. – Они нашли ее там.
Китти задрожала, представив себе страшную картину, и повернулась к тропинке, ведущей на передний двор имения. Какое ужасное место для маленькой девочки, которая воспитывалась здесь злой Элейн Барбоу. Китти была искренне рада, что ничто больше не заставит Дани вернуться сюда после того, как они покинут это место.
Дани вытащила из кошелька ключ, который дал ей Тревис, и поднялась по ступенькам, ведущим к парадной двери. Неохотно, издав громкий и хриплый скрип, дверь растворилась.
Их встретила абсолютная темнота, и, ступив внутрь, Дани ахнула – липкая паутина коснулась лица. Отмахиваясь от нее, она раздраженно вскрикнула:
– Давай раскроем все ставни и окна! Не важно, что на улице промозгло и холодно, я хочу пустить хоть немного свежего воздуха и света в эту… эту могилу.
Они бродили по первому этажу, Китти тоже старалась поскорее оживить этот мрак. Когда сквозь угрюмые окна заструился свет, она огляделась по сторонам и почувствовала приятное облегчение, увидев, что ничего не разграблено. Остались несколько предметов обстановки, некоторые безделушки. Пока она не могла определить, обладали ли они хоть какой-то ценностью.
– Похоже, что кое-что мы все же отыщем здесь, – окликнула она Дани. – Не много, конечно, но кое-что… – Ее голос замер, когда она услышала шаги Дани, поднимающейся на второй этаж.
Спустя несколько минут Дани вернулась, широко улыбаясь Китти:
– Видно, никто не заходил в мою комнату. Даже одежда все еще находится там. Странно, – продолжала она, – покинув монастырь, я незамедлительно отправилась в Париж. Я отказалась возвращаться сюда, не могла вынести самой мысли о том, чтобы снова оказаться в этом преисполненном холода и ненависти доме. Но сейчас я спокойна и не переживаю, как раньше.
