— Простая задача, Хью-сан.
— Боюсь также, что мы пробудем у вас некоторое время, прежде чем погрузят мои товары.
— Не беспокойтесь, друг мой. Милости просим на любой срок. А теперь скажите, почему вы оказались с принцессой?
Хью объяснил все, что знал, поведав настоятелю о нападении на его дом в Эдо.
— Она надеется добраться до своего брата в Париже. И я предложил ей свою «Красавицу Юга».
— Полагаю, не без опасений? — Бывший командующий войском сегуна задержал взгляд на лице гостя.
Хью пожал плечами:
— Вы меня упрекаете? Ведь с ней связан огромный риск…
Настоятель улыбнулся:
— И тем не менее вы великодушны.
— Не совсем так. Она собирается заплатить мне целое состояние.
— Вы не понимаете, насколько добры, Хью-сан. Вы привели ее сюда, подвергаясь большой опасности.
— Возможно, мне хочется испытать удачу. Презираю опасность, — насмешливо пробормотал Хью.
— Просто ваше сердце открыто для того, кто попал в беду.
— Вы слишком высокого мнения обо мне, наставник. Принцесса очень красива и беззащитна, конечно, но я далек от бескорыстия.
— Вы, люди Запада, считаете, что и вожделение — порок. А в действительности это не более чем импульс. Если принцесса обучена бусидо, как вы говорите, она смотрит на мир реально. Пожалуй, она сочтет, что это вы беззащитны.
Хью поставил свою пиалу.
— Нет, — твердо сказал он. Такая мысль показалась ему невероятной. — Не сочтет.
— Неверие может превратиться в веру между двумя ударами сердца, — спокойно возразил настоятель.
— Вроде как вы приняли монашество, хотите сказать?
Господин Ябэ скривил рот в улыбке:
— Если в нашу страну придет мир, кто знает, может, и я удалюсь от человеческих дел и найду утешение с Амидой.
— Дайте мне знать, когда это случится, — заметил Хью, усмехаясь. — Я думаю, не стать ли мне беззащитным. А пока что надеюсь, ваши стражи бдительны и чутки. Если преследователи нас обнаружат, у войска, которое они приведут, силы будут превосходящими.
— Мы готовы, — подтвердил настоятель спокойно. Тысяча хорошо обученных воинов составляет первую линию обороны монастыря. Резервы — не менее четырех тысяч. — А сейчас вам приготовили баню. Отдыхайте, Хью-сан, а утром вновь побеседуем.
— Благодарю за гостеприимство. Мне кажется, я в состоянии проспать атаку.
— Сделайте одолжение. Ваше участие нам не понадобится. Оружия, которое вы нам передали, хватит, чтобы справиться с целой армией. — Глаза настоятеля блеснули над краем пиалы. — Больше всего моим молодым самураям понравились ружья Гатлинга. Они стали похожи на детей, получивших новые игрушки. Спите спокойно, Хью-сан. Сегодня ночью никто не ворвется в наши пределы.
На пути к пещере на Хью внезапно навалилась дикая усталость. Наверное, сказываются две недели безостановочного пьянства, а может, у очага разморило.
Парная баня казалась даром божьим после столь долгого путешествия под холодным дождем. Пища на подносе, который поставили у его постели, отменна. Кухня у господина Ябэ, хоть он и монах, теперь не скоромная.
Хью удивился, обнаружив, что его разместили вместе с принцессой, но он упал на свой матрас, ни о чем не раздумывая. Пещера небольшая, а настоятель, вероятно, не принял во внимание искушения и его желания. Но все равно, значения это не имеет; Хью уснул почти мгновенно.
Тайное убежище было устроено неким благочестивым знатным человеком в Хэйанскую эпоху[14]. Сюда он удалялся от мирских дел, чтобы предаваться молитвам. Однако, даже пытаясь достичь нирваны, он не отказывал себе в удобствах, и маленькое помещение под храмом Будды Амиды было богато украшено резным орнаментом, имелись роскошные ширмы, расписанные великими мастерами того времени, всюду лаковые короба, сундуки и столики, подставки. Когда Хью впервые побывал здесь два года назад, его изумили резные фризы, сверкающие золотом, маркетри и обилие серебра, и он позабавился мыслью о знатном благочестивце, который надеялся, что Амида не станет обращать внимание на его пристрастие к роскоши, когда будет решать, какие души повести к спасению по истинному пути.
Но никакая роскошь не была столь желанна, как мягкий шелковый матрас и стеганое одеяло, в которое он завернулся. Постель так удобна, что его усталая душа чуть не задумалась всерьез, не прочитать ли «К тебе взываю, Будда Амида» — ту фразу, где говорится, что спастись можно только через веру.
Некоторое время спустя Тама, в глубоком сне, закутанная в стеганое одеяло, перекатилась со своего футона на соседний. Наткнувшись на мощный источник тепла — тело капитана, она бессознательно придвинулась к нему поближе.
Сонный Хью, далекий от материальной реальности, почувствовал, как маленькое тело, уткнувшись ему в спину, приняло его конфигурацию и слилось с его телом.
Сны его были о принцессе, ее образ затейливо возникал и исчезал в его воображении — такой, какой она была прошлым летом, изящной и утонченной, в шелковых одеяниях… или такой, какой она появилась вчера, промокшая и грязная… и несмотря на убогую одежду, ее изящная красота сравнима только со свежей розой. И еще в его снах она иногда улыбалась и смеялась.
Он шевельнулся во сне, ему хотелось уловить ее обманчивую улыбку.
Она замурлыкала приглушенно и хрипловато.
После многих лет игры в любовь его слух привык к нежному бормотанию, его нервные окончания всегда готовы воспринять и откликнуться на женское желание. И он очнулся. Он лежал совершенно неподвижно, его ноздри трепетали от запаха женщины, и улыбка медленно расплылась на его губах. Возможно, ему предлагали рай в этом пристанище у подножия храма Будды Амиды. Возможно, его награждают за доброту.
В обычных обстоятельствах он знал бы, что делать. Перевернулся бы, разбудил ее поцелуем и взял то, что предлагает Будда. В любых иных обстоятельствах он тоже не стал бы колебаться.
Так почему сейчас раздумывает?
Здесь нет никого, кто мог бы его остановить. Никто не услышит. Никто, кому есть дело до того, что он хочет с ней сделать. И уж конечно, когда женщина чувственно мурлычет, этические понятия перестают существовать. Верно?
— Чертовски верно, — невольно пробормотал он.
Ее рука поднялась и как бы в одобрение его слов ласково и нежно коснулась его плеча.
Это произвело ошеломительное впечатление, и он мысленно проклял всех богов мироздания за то, что ввергли его в такую ситуацию. Если он поступит в соответствии со своими порывами, пожалеет об этом, едва утолит свое вожделение. Если не поступит в соответствии с ними, будет страдать еще больше.
Предприняв неуверенную попытку вести себя как джентльмен, он чуть отодвинулся, и между ними появилась хоть какая-то дистанция.
