понимает, что Лизе не привыкать к подобному отношению к себе, но допустить такого положения вещей он не может. — Тебя сейчас правда волнует, что ты что-то не сдашь? Да ладно тебе, ниже пятерки поставит, тогда я этому говноеду…
— Кос, знаешь ли, слишком много раз в этой милой комнатке со светлыми занавесками прозвучало слово на «Г»…
— Нет, надо же! Тут моего папку обвиняют, что у меня имя странное. А бывает не человек, а говнюк.
— И за человека-стихию, который любую фамилию исковеркает на все лады русского языка, я выхожу замуж буквально через месяц.
— Меся-я-я-я-ц! — осознание того, что скоро все официально узнают, каким плохим вещам Космос учил своего дружка Лизу, да так усердно, что не потерялся и настиг её в качестве мужа, застилало пару каждый раз, когда они отрывали очередной лист календаря.
— Месяц суматохи и беготни, после которого…
— Все просто отстанут, и не будут долбить наши головы вопросом — «когда поженитесь?»!
— Солнце, я могу без угадываний сказать тебе о том, какой вопрос нам станут задавать сразу же в ЗАГСе…
— И только бы эти двое, которые Софочка и Витенька… Не опозорились перед людьми, бегая по залу с синими и розовыми пинетками!
— Дядя Юра их за это перед своими академиками лично прибьет!
— И все-таки… До свадьбы нужно пережить приезд нашего ленинградского смотрящего!
— Ёлка тебя убьёт за то, что тут беспределишь, не отходя от кассы!
— А я всего лишь хотел сказать, что готов с тобой снова поспорить!
— Ладно, — Павлова выставляет ладонь, с хитростью в голубых зрачках глядя на Космоса, вспоминая причины, по которым завтра утром должна быть в институте, — сдаю экзамен — и до февраля никакого упоминания института! Только ты и я, а иногда наши обормоты, но ненадолго!
— По рукам, красотка! И свадебные каталоги листай, модная будешь…
— Холмогоров, клянусь, если завтра экзамен не сдам, то платье будешь шить мне сам! Все дни и ночи…
— Я рад, что ты отыскиваешь во мне новые таланты.
— И сейчас самое время вспомнить ещё про один…
Космос так и не достал растрепанную тетрадку из-под шкафа, а Лиза не пыталась вспомнить, что труд целого семестра нашёл свое пристанище не на книжной полке.
* * *
Спор Космосу Лиза с треском проиграла. Для этого нужно было зайти в аудиторию шестой по счёту, и, получив «автоматом» отличную оценку, убежать в своё космическое плавание. Профессор Гвинюк оказался не таким уж и вредным элементом, который отравляет жизнь студентов своим маститым видом. Во-первых, он знал, что отличники все равно всё выучат; во-вторых, куда интереснее послушать ответы героев нашего времени, которые скрывали от него свои светлые головы на галерке.
Студенческое поверье с первой пятеркой счастливцев тоже никому не сыграло на руку, потому что первой в кабинет залетела Голикова, решившаяся взять свою оценку измором. Софа не просто нарушила давнюю традицию, но и полчаса доказывала старому знакомому её матери, что плюс балл к её твердому «три» по уголовному праву под Новый год точно не помешает.
— Аркадий Вадимович! Вы меня слышите? — Софа в очередной раз посмотрела сначала на преподавателя, а после на свой билет под номером тринадцать. — Объекты и объективную сторону раскрыла, перехожу далее!
— Владимирович, Софья Константиновна! Продолжайте…
— Так вот, Аркадий Владимирович, преступления против политических, трудовых и иных прав всех граждан нашего советского государства отличаются своим особым объектом посягательства…
— Ой, Голикова… младшая! Вам бы сказки писать деткам! Так увлекательно рассказываете то, что можно уместить в три слова…
— Видите, Аркадий Владимирович, учила же! Как в вашем конспекте…
— Переписала?
— Нет, писала! Сама! У меня даже есть свидетель…
— Что б его, чудеса…
— Субъект преступления в подобных составах, как правило, бывает специальным… И общим, тоже бывает… Как сказано в учебнике Рарога… И в диссертации профессора Голиковой тоже так написано!
— Разве? — как и можно было догадаться, всесильная Марина Владленовна не могла не заставить Софку почтить вниманием свой кропотливый труд. Профессору Гвинюку остается лишь посочувствовать девочке, которой насаждали, очевидно, бесполезное для неё юридическое образование. — Кажется, глава вторая?
— Как есть! Читала! Самолично…
— Согласен, согласен…
— И субъективная сторона… конечно же, характеризуется виной… Прямой умысел. По общему правилу…
— О чём ещё расскажете, Софья Константиновна?
— Нарушение политических и трудовых прав — всегда заключает в себе высокую общественную опасность… — Софа максимально вспоминала всё то, что записывала на шпаргалке прошлым вечером. — По билету — у меня все…
Профессор постучал зачёткой Голиковой по столу, прикидывая, насколько сильно он расстроит свою коллегу из соседнего института за то, что поставил её единственной дочери оценку «удовлетворительно». И все-таки — расстроит…
— Вот, что, Софья… Ставлю вам четыре, и возьму с вас обещание…
— Четыре! — большего подарка для матери Софка представить не могла, учитывая, что с кафедрой уголовного права и дисциплинами, которые преподаются на ней, у Софы никак не ладилось. Как и не ладилось с кафедрой гражданского, теории государства и права, но это уже совсем другая история
.
— Четыре… И диплом, чтобы вы лучше разбирались в тонкостях попавшегося вам билета, будете писать по моей кафедре!
— И вам спасибо…
— И всё же не забудьте про диплом!
— Непременно!
Боясь, что доброта профессора вернется на круги вечного занудства и менторства, Софа, положив зачётную книжку в карман джинсового сарафана, выбегает из аудитории. Вопиющий крик, стоивший окружающим здоровых барабанных перепонок, оглашает весь корпус института. И Софа стремиться убежать в гардероб также быстро, как и вылетела из кабинета. Лиза едва настигает её, пытаясь не выронить зачётку на ходу.
Салон теплого «Линкольна» встречает не только Космосом, который считал ворон, покуривая в открытое окно, но и его самоуверенными смешками Космоса и неизменной фразой в адрес Лизы:
— Я же говорил, а? Говорил, красивая?
— А я генералу не верила, да, родной?
— Новый год на носу, чудо ты мое… Какому дураку охота с такими салагами валандаться?
— Мне просто повезло.
— Молчи, женщина! — Голикова валяется на заднем сидении лимузина, подобно Пчёлкину после пьянки, и, не веря своим глазам, снова смотрит в свою зачётку. — Вот у меня чудо! Списанное, скомканное… Но моё!
— Ботаники и есть! Главное знать, что там за что и насколько? И хорош!
— Полезно для общего развития! — воодушевленная Софка хлопает Лизу по плечу, и, делая вид, что она торопится, спешит оставить парочку наедине. — Ладно, народ, меня не искать!
— Ты в запое по такому поводу, да, Софико?
— Запои не по моей части, я накрываю ульи!
— Тогда передай привет тому, кто на этом специализируется!
— И от меня по шее добавь…
— Космос, ты — душа!
— А
