Проводив Дэвида, Роберт возвращался от входной двери, когда с удивлением увидел доктора, спускающегося по лестнице.
— Кто-нибудь болен? Моя жена? — озабоченно спросил он.
— Да, действительно, лорд, и я хотел поговорить с вами.
— Ничего серьезного, надеюсь?
Они прошли в салон. Доктору Мерридрю было известно о происшедшем на Уимблдонском выгоне, и он с облегчением увидел, что один из дуэлянтов, судя по всему, не пострадал, хотя тактичнее было не упоминать об этом.
— Леди Изабелла неудачно упала с лошади сегодня утром. Сильный ушиб, но, надеюсь, не слишком серьезный. Подождем, посмотрим.
— Моя жена ездила верхом? Сегодня утром?
— Кажется, да. — Доктор помолчал. — Печально говорить это вам, но боюсь, ей придется расстаться с надеждой родить вам ребенка.
Роберт нахмурился.
— Я не знал, что моя жена беременна.
— Вы не знали? Ну, я знаю по опыту, что молодые дамы иногда стесняются таких вещей. Она, без сомнения, ждала подходящего момента.
— Она вне опасности?
— Молю Бога, чтобы это было так. Но советую вам обращаться с нею помягче. Она очень расстроена, и ее немного лихорадит. Судя по всему, всю эту неделю она испытывала большое нервное напряжение. Я зайду завтра.
— Да, конечно. Спасибо, доктор.
Роберт посмотрел вслед уходящему доктору и поспешно поднялся в спальню. Почему она не сказала ему о том, что было так важно для них обоих? Почему ему пришлось узнать об этом таким образом? Почему? Ответ мог быть только один, и в душе Роберта закипала ярость.
Роберт подошел к кровати и посмотрел на Изабеллу. Она лежала с закрытыми глазами, длинные ресницы темнели на ее щеках. Слова вырвались помимо его воли.
— Это мой ребенок или его?
Изабелла открыла глаза. Они так потемнели от невыносимого страдания, что Роберту стало стыдно. Изабелла не ответила, а только покачала головой.
— Извини, — пробормотал он. — Извини. Но почему ты мне не сказала? Почему? Почему?
— Я собиралась сказать тебе… в тот день… я все продумала…
Ее голос затих, и Роберт увидел, как слезы медленно покатились по щекам его жены, у которой уже не было сил сдерживать их.
Она не лгала, видит Бог, не могла лгать, и в таком случае, это меняло все. Он был не прав, совершенно не прав. Но тайна, но загадка, оставались.
Роберт хотел обнять жену, утешить, сказать ей, что не все еще потеряно, но не мог — сомнение, чувство, что его доверием злоупотребили, удержало его.
Изабелла повернула голову и посмотрела на мужа.
— Роберт, ты убил его?
— Нет.
— А ты и вправду не ранен?
— Нет.
— Не понимаю…
Столько мучений, и ничего не выяснилось. Изабелла беспокойно зашевелилась, и Роберт ласково прикоснулся к ее щеке.
— Пусть это тебя не волнует, отдыхай. Поправляйся.
Когда Роберт ушел, Изабелла стала думать об этом. Опий, который прописал ей доктор, уже затуманил ее сознание. Из-за собственной глупости она потеряла свою самую заветную надежду, а тайна, загадка, осталась. И пока не будет найден ответ, они так и не смогут снова жить в мире и согласии.
Шевалье де Сен-Джордж был в ярости. Леденящий его душу гнев нарастал в течение последних пяти месяцев, с тех пор как они с Люсьеном вернулись после поездки в Париж этой весной. Пару лет тому назад его жизнь протекала весьма приятно. Благодаря везению и хитроумному использованию нужных людей, ему удалось избежать гильотины, а изгнание в Англию смягчалось тайно получаемыми суммами за то, что он собирал и передавал во Францию различные сведения. Англичане были настолько глупы, особенно будучи навеселе, что шевалье мог без труда вытягивать из них подробности, а те даже не осознавали, что выдают секреты. Всегда находились такие, кому вечно не хватало денег для удовлетворения своих потребностей: они убеждали сами себя, что продаваемая ими информация никогда не причинит им вреда. А были и такие, как Скетчард, что охотно работали бы и для той, и для другой стороны, если бы представилась возможность, и никогда не гнушались взяться за грязное дело. Все эти детали, собранные в единое целое, как в головоломке, складывались в интересную картину, которую очень ценили в Париже. Потом в его жизнь ворвался Люсьен де Вож, навязанный ему этой темной личностью, имевшей большое влияние в тайной полиции Фуше, и с тех пор все пошло вкривь и вкось.
В Париже им обоим дали понять, что за праздное времяпрепровождение платить им больше не будут, и если к концу года они не добьются конкретных результатов, то и обычная плата, так скрашивавшая дни шевалье на чужбине, поступать перестанет. И что же в итоге? Полное крушение, потому что этот мальчишка, вместо того, чтобы умно и умело заниматься делом, стал волочиться за никчемной девицей и спровоцировал скандальную дуэль со взбешенным мужем, что стало предметом разговоров во всем Лондоне, а этого следовало всячески избегать.
Он бросил взгляд на Люсьена, лежавшего на софе с забинтованным плечом, и почувствовал, как праведный гнев снова поднимается у него в душе. Все пошло прахом. Сеть, осторожно создаваемая им последние шесть лет и так успешно действовавшая, похоже, была полностью разрушена. При одной только мысли об этом кровь закипала у шевалье в жилах.
— Боже мой, разве я не сделал для тебя все, что мог? Если бы Дэвид Фрэзер был попроворнее, то заметил бы, что монета поддельная. Я дал тебе возможность, и даже тогда ты не смог убить его, — повторил он в сотый раз.
— Знаю, знаю. Сколько можно об одном и том же? Что дал этот трюк с выстрелом? Он даже не был ранен. Может быть, он надел пуленепробиваемый жилет?
— Чушь! Эрмитейдж не дурак. Он никогда не стал бы рисковать тем, что бросило бы тень на его честь. Можешь считать, тебе очень повезло, что рука у него дрогнула, а то тебя тут не было бы. У него репутация меткого стрелка. Пора бы тебе взглянуть на себя со стороны, мой мальчик. Все, чего ты добился, это то, что стал посмешищем, ничтожеством.
— Думаете, я не понимаю? — Именно этот факт невыносимо изводил Люсьена. Он не успокоится, пока не отомстит им обоим. Ему хотелось видеть, как они будут ползать у его ног. Днем и ночью, мучимый жаром и болью, он не мог думать ни о чем другом, кроме как о своих планах возмездия. И теперь вдруг понял, как мог бы добиться этого. — Я придумал, — сказал он, вставая и принимаясь расхаживать по комнате. — У меня есть план.
— Избави меня Бог от твоих дурацких планов! — заворчал шевалье. — Нам был дан приказ доставить девчонку и мальчишку вместе с Эрмитейджем через пролив и передать в верные руки без липшего шума, но и сейчас нам до этого так же далеко, как до луны.
