— А что привело вас в Лондон, господин Салери, спустя так много лет? — осторожно поинтересовалась Эмили, хотя опасалась, что ступает по тонкому льду и ее вопрос может вызвать у Ники нехорошие подозрения.
— Я приехал сюда из-за вас, — просто ответил он.
— Из-за меня? — поразилась Эмили. Почти точно такие же слова она недавно слышала от Джастина.
— Все эти годы, — пояснил Ники, — я не упускал из виду, что Дэвиду по закону принадлежит доля золотого прииска и, следовательно, часть прибыли по праву должна перейти его наследнице. Конечно, я бы вернулся в Англию значительно раньше, но, откровенно говоря, опасался, что мое появление здесь может поставить под угрозу вашу жизнь. Поймите, я же не знал, что вы теперь живете в одном доме с человеком, который так и не понес заслуженного наказания за убийство вашего батюшки.
— Мне кажется, — сказала Эмили, горестно ломая руки, — что он уже понес достаточное наказание за совершенное им тяжкое преступление. По-моему, то, что произошло с ним, намного хуже пожизненного тюремного заключения и даже виселицы.
— Вполне допускаю, — неохотно признал Ники, усмехнулся, бросил под ноги окурок и втоптал каблуком в землю среди редкой травы. — Но даже в нынешнем своем состоянии Джастин представляет опасность. — Он внимательно посмотрел на Эмили, будто силясь прочитать ее сокровенные мысли. — Однажды нарушив заповедь божью, преступник способен совершить новое злодеяние. Мне просто страшно подумать о том, что может случиться, пока вы живете с ним под одной крышей. Невинное хрупкое создание фактически ежедневно подвергается смертельной угрозе. Это невыносимо.
— До глубины души тронута вашей заботой, — сказала Эмили и встала, изображая смущение, ей словно бы стало неловко от пылких взглядов, которые бросал на нее Николас.
Он тоже поднялся, отбрасывая длинную тень, в сравнении с которой тонкая девичья фигурка казалась карликовой.
— Я распорядился, чтобы мой стряпчий нанес вам визит и обсудил все формальности, связанные с правом унаследовать долю вашего батюшки в золотом прииске, — несколько напыщенно заявил Салери. — Вне зависимости от юридической стороны вопроса, не могу не чувствовать своей ответственности за то, что вы оказались в нынешней сложной ситуации. Возможно, все сложилось бы иначе, если бы я так долго не тянул с возвращением в Англию. — Николас взял Эмили за подбородок и легонько провел пальцем по нижней губе. — Вы позволите и мне прийти, мисс Скарборо?
Она взглянула на него, кокетливо надула губки и прошелестела;
— Вы нанесете мне смертельную рану, если откажетесь вновь меня навестить, господин Салери.
Он на лету схватил ее руку, жадно прижал к губам и страстно выдохнул:
— Скорее умру, чем позволю причинить вам боль.
После чего, видимо, решил, что для одной встречи пылких речей более чем достаточно, подхватил свою трость и пошел по направлению к воротам. По дороге лишь раз остановился, взглянул на нее и почтительно коснулся цилиндра в знак прощания.
Эмили осталась в одиночестве у садовой скамейки, кутаясь в шаль, края которой нещадно трепал ветер. Девушку мучил один лишь вопрос: почему Николас Салери добровольно, без намека на сопротивление, предложил отдать ей отцовскую долю в золотом прииске? Отсюда следовал второй вопрос: не ошибся ли Джастин, посчитав Ники злодеем? А если так, то вполне можно допустить, что он заблуждается и в других вопросах. Как же ей быть?
Солнце пошло на закат, на девушку пала длинная тень от дома, Эмили зябко поежилась, посмотрела в сторону Гримуайлда. В солнечных лучах ярко сверкали стекла в западном крыле здания, и все же нельзя было не заметить темной фигуры в окне верхнего этажа. Плотнее укутавшись шалью, Эмили склонила голову и быстрыми шагами направилась к дому.
…На фоне пламени огромного костра извивались в дикой пляске бронзовые тела, залитые липким потом. Они скакали и кружились, закатывали глаза и вертели бедрами под грохот морского прибоя и громкий стук сердца Эмили. Девушка оказалась в центре безумного танца, и его ритм, казалось, подхватила прозрачная ночная рубашка, трепещущая на теплом ветру.
Шеренги пляшущих туземцев раздвинулись, и Эмили увидела Его — темную фигуру, выходящую из зарослей, широкополая шляпа низко надвинута на брови. Девушка пыталась сдвинуться с места, бежать, но ноги отказывались повиноваться, уходили в песок, глубокий и вязкий.
А Он будто затеял какую-то странную игру, достал из кармана портсигар, зажал тонкими губами сигарету, зажег спичку, и при мимолетной вспышке Эмили сумела разглядеть Его глаза, но то были не глубокие темные впадины Ники, а золотистые глаза Джастина, излучавшие беспощадную жестокость.
Он начал приближаться неспешно и грациозно, крадучись, как тигр, преследующий свою жертву. А когда прошел под тенью перистых листьев пальмы, превратился в настоящего тигра, мягко ступая всеми четырьмя мощными лапами. Потом присел, напружинился, приготовился к прыжку и вновь стал Джастином, щелчком отбросив в ночь горящий окурок.
Эмили застыла на месте, не могла двинуть ни рукой, ни ногой и боялась дышать. Завороженная Его приближением, внезапно поняла, что и не хочет двигаться. Горючие слезы стыда опалили щеки, когда девушка осознала, что готова заплатить любую цену за возможность вновь оказаться в его объятиях. Он зашел сзади, и сильные руки обвили ее за талию. У него были тигриные глаза, но руки человека, ласковые и горячие. Их теплота согрела, растопила лед в душе, Эмили бессильно откинула голову, сдаваясь на милость победителя.
Над костром взмыли длинные языки пламени, и обожгло жаром щеки, когда девушка почувствовала, как ее ноги раздвигает сзади крепкое колено, сильные руки сжимают грудь, ползут все ниже и ниже, достигают дрожащей плоти. Она всей кожей ощущала удивленные глаза туземцев, но не могла пошевельнуться, отдавшись томной неге ласки человека, завладевшего ее телом и душой. И в этот момент возле живота появился какой-то посторонний предмет, твердый и холодный. Эмили опустила глаза и увидела пистолет в руке Джастина. Он нежно провел стволом по ее груди, все выше и выше, пока черное дуло не уставилось в висок девушки. Эмили застонала и стала биться в жестких объятиях.
Губы слились в сладостном поцелуе, и в то же мгновение Он нажал на курок…
Эмили вскочила в постели, дико озираясь. Одеяло и простыни сбились в сторону, ночная рубашка насквозь промокла от пота. Безумный сон еще витал в подсознании, но стало ясно, что это всего лишь ночной кошмар. Огонь в камине почти погас, и в комнате было темно. Девушка сбросила с себя смятые простыни, припомнив, как вязкий песок лишал ее возможности сделать хотя бы шаг. Не проходило ощущение, будто всю ночь ее тело ласкали руки любимого, и взор невольно потянулся к двери. Ах, если бы сейчас повернулась дверная ручка и тихо отворилась дверь!
