я сказать не могу. Все зависит от твоего дядюшки'.
'Мне не нравится мой дядюшка'.
'Мой драгоценный, он никому из нас не нравится, но в течение какого-то времени придется поступать так, как велит дядюшка Ричард'. Елизавета прижала мальчика к себе и прошептала ему на ухо: 'Это не затянется навсегда. А сейчас тебе нужно идти с архиепископом. Его Святейшество проводит тебя к Эдварду, и вы сможете посоревноваться друг с другом в стрельбе из лука'.
Ричард улыбнулся. 'У меня получается стрелять дальше, чем Эдвард', - похвалился он.
'Замечательно, но тебе следует помнить, Эдвард не так здоров, как ты. Ты же всегда об этом помнишь, правда?'
'Да, моя госпожа. Но вы скоро приплывете и останетесь с нами, и Елизавета...и Сесиль...'
'Как только сумею, я к вам приеду. Ты же не думаешь, что я способна бросить моих мальчиков?'
'Нет, дорогая матушка, не способны. И вы ненавидите...'
'Тише...Не перед этими господами'.
Мальчик обвил руками шею Елизаветы и прошептал: 'Милая мамочка, они мне тоже не по нраву'.
'Любимый, это архиепископ Кентерберийский и лорд Говард. Они позаботятся о тебе'. Елизавета подняла на Томаса Буршье умоляющий взгляд. 'Вы же позаботитесь о моем сыне, господин. Я хочу, чтобы вы пообещали'.
'Обещаю, моя госпожа. Я жизнь отдам ради безопасности принца'.
'Тогда возьмите его и помните ваше обещание. До свидания, мой малыш. Попрощайся со своими сестрами. Ты отправляешься к брату, а я буду с любовью думать о вас. Передай ему мои слова, договорились?'
'Да, дорогая госпожа, я передам'.
'И сам их не забывай'.
Мальчик обхватил матушку руками. 'Я не хочу покидать вас, милая мама. Я хочу остаться с вами и не желаю ехать к Эдварду, даже...'
Елизавета крепко его обняла и опять бросила умоляющий взгляд на покачавшего головой архиепископа.
'Вы можете отправиться вместе с ним, моя госпожа', - напомнил он ей.
Королева опять разрывалась внутри. Остаться необходимо. Елизавета не осмелится выйти. Откуда ей знать, что случится потом? Если она намерена когда-нибудь восстановить свое влияние на старшего сына, то обязана остаться в убежище и уступить сейчас его младшего брата.
'Мое любимейшее дитя, тебе надо идти. Надо искать в себе мужество, милый. Скоро все мы окажемся вместе. Эдвард без тебя тоскует'.
'Хорошо, дорогая матушка'.
Елизавета нежно поцеловала Ричарда и велела позвать его сестер, чтобы они попрощались с мальчиком.
Затем архиепископ взял ребенка за руку и повел к выходу из убежища.
В тот же день Ричард появился в Тауэре, чтобы составить компанию своему брату.
В узилище Шериф Хаттона до Его Милости лорда Риверса доносились отрывочные новости о происходящем в стране. То, что правительство возглавил Ричард было очевидно. Задержание Риверса в Нортхэмптоне оказалось ударом, выполненным мастерски, ибо он развязывал Глостеру руки в отношении короля.
Однако, как близко удалось Вудвиллам подобраться к трону. Как только Эдвард дождался бы коронации, его уже никто не смог бы взять под опеку, сколь бы юным он ни был. Мальчик искрился планами настоять на сохранении вокруг себя родственников из клана Вудвиллов. И это стало бы финалом для нынешнего Защитника государства. Ему бы тоже пришлось присоединиться к Вудвиллам, и определенно превратиться во второсортного члена партии, или же вернуться на север. Нет, подобное оказалось бы слишком опасно. Север находился на стороне Его Милости Глостера. Скорее всего, он бы решил, что, являясь Плантагенетом, никогда не согласится играть второстепенную роль при выскочках Вудвиллах.
О, да, удар мастерский. Но Глостер и был мастером в искусстве политики и судопроизводства. Эдвард придерживался о нем мнения более высокого, чем о ком-либо другом. Елизавета это знала и всегда обижалась, однако, она понимала, - нет никого, кто изменил бы точку зрения короля, и если ей захочется так поступить, то гнев Эдварда обратится в первую очередь на нее.
Его Милость Глостер действительно был способен умело править, Риверс признавал это. Но как же стремились к власти Вудвиллы!
И он, лорд Риверс, стоял во главе семьи. Он стал бы главным королевским советником.
Ричард знал о данной подоплеке, потому постигшая Риверса судьба была неизбежна.
Разумеется, Его Милость герцог Глостер мог на блюдечке получить голову лорда Риверса, как уже случилось с Уильямом Гастингсом. Но это бы не стало мудрым поступком. Ричард мог поднять на него волну гнева целой страны, если бы потребовалось. Но Защитник государства стремился действовать осторожно, что и воплощал в жизнь. С помощью задержания Их Милостей лордов Риверса и Грея он перехватил нити влияния на короля, отложил на время помазание Эдварда на царство и утвердился в роли опекуна. Последнее, чего желали люди, - кровавого противостояния, ибо только небеса знали, сколько они его хлебнули в процессе Войн Роз, поэтому народ и принял Ричарда. Англичане увидели в нем хорошего и твердого правителя, который и был им необходим.
Таким образом, сейчас оставался лишь один логически возможный исход, ожидающий Риверса. Вопрос заключался во времени его наступления, и вельможа догадался, что конец не за горами, когда в Шериф Хаттон прибыл граф Нортумберленд.
Суд состоялся в мгновение ока. Риверса обвинили в государственной измене и вынесли окончательный приговор.
Назвать его виновным было бы далеко не просто, если бы не собрание оружия, найденное при Энтони, ясно указывающее на готовность ввязаться в решающий момент в сражение.
Последняя ночь оказалась отдана составлению завещания, молитве и написанию стихотворения.
'И жизнь была дана мне, как залог,
Что бросил я в беспечности на ветер.
Добро пожаловать, Судьба, на мой порог...'
Энтони записал и даже обнаружил некое удовольствие в обдумывании и фиксации того, как обошелся с ним Рок, в конце концов, приведя в ныне переживаемое состояние.
Энтони сообщили, что отвезут его в замок Понтефракт, где держали Ричарда Грея, и куда из Миддлхэма доставили Томаса Вогана, дабы все они сложили свои головы в одном месте и в один день.
Его Милость лорд Риверс попросил о возможности упокоиться рядом с племянником, лордом Ричардом Греем.
Просьбу подтвердили
