вывели из ступора необычные звуки. Она прислушалась и ничего не поняла. Это был голос Леонарда, но она не понимала ни слова. Девушка осторожно повернула обратно и подошла ко входу в конюшню. Заглянув вовнутрь, она увидела Лео, который говорил с конем на… языке индейцев! Она однажды слышала подобную речь, когда доктор Фрост лечил нескольких индейских женщин, попавших к нему прямо из плена. Тогда из язык показался ей очень необычным и странным. И вот сейчас она четко и ясно слышала подобные слова из уст Леонарда!
Снова! Опять она видела перед собой не Леонарда Хоффмана, а апача по имени Хота! Они были индентичны внешне, у них были одинаковые амулеты, а теперь еще оба разговаривали на языке апачей. Но… как это возможно? Это же абсолютно невозможно! Как Хота мог быть здесь, среди белых людей, если он — индеец, дикарь? Правда, у него зеленые глаза, а значит, он апач только отчасти. Неужели Леонард — это Хота, вернувшийся на родину одного из своих родителей? Но ведь известно, что Леонард — это сын миссионеров и никак не индеец.
Но если вдруг каким-то чудом это все правда, то… то Хота даже бровью не повел при встрече, а значит, он… ненавидит Софию! Предположение казалось совершенно нелепым, но даже его хватило, чтобы снова причинить Софии боль. Если Леонард — это Хота, то, ко всему прочему, он ещё и влюблен в Аниту! Эта мысль стала еще более ужасной для Софии. Она тут же развернулась и стремительно убежала прочь, пытаясь как можно скорее спрятаться на своем излюбленном балконе второго этажа.
***
София сидела на полу в полумраке комнаты, поджав по себя ноги и опираясь спиною об стену. Эта комната была ее домом последние три месяца. Здесь давно был окончен ремонт, но она так привыкла к ней, что не захотела переезжать в гостевой дом. К тому же, там теперь жила Анита, а с ней Софии меньше всего хотелось встречаться.
Думы ее были очень-очень невеселые! Неужели Леонард может быть Хотой? Нет! Ну это слишком нереально! Однако их схожесть поразительна! И они оба считают ее пустым местом… София печально вздохнула. Быстрее бы сбежать отсюда! Правда, куда? На шею к тете Рейчел? Придется искать новую работу…
София потеребила край платья и устало закрыла глаза. У нее уже нет сил!..
Вдруг дверь с легким скрипом открылась, и кто-то вошел. София подумала, что это кухарка принесла ей пропущенный ужин, как делала уже не раз.
— Спасибо за ужин, — проговорила София, не открывая глаз, — поставьте на пол, пожалуйста!
Но характерного звона посуды не последовало, и девушка открыла глаза. Перед ней в полумраке комнаты стоял Леонард! София испугалась и поспешно вскочила на ноги. Она не нашлась, что сказать, и просто молча смотрела на него, не понимая, зачем он сюда пришел.
Хота первый нарушил молчание.
— София, я пришел поблагодарить тебя, — проговорил он приглушенно, — можно мне тоже присесть?
Девушка кивнула, и когда Хота опустился на пол напротив нее, тоже присела. Почему он здесь? Все внутри Софии трепетало.
— Я благодарен тебе за помощь с моим конем, — снова сказал Хота, — и хотел бы попросить тебя пока не уходить…
Воцарилось молчание. Изумленная София переваривала услышанное, а потом тихо спросила:
— Но почему?
Хота замялся. Он заранее продумал причину, но беспокоился, что она будет выглядеть не очень убедительной.
— За моим конем нужен хороший уход еще много дней. Ты хорошо разбираешься в этом, поэтому, прошу тебя, останься…
София поникла. Конечно, она нужна только коню!
— Теперь это могут сделать конюхи, — отрешенно проговорила она, а Хота раздосадовано вздохнул. Не сработало! Что же делать? Как заставить ее остаться?
На некоторое время воцарилось молчание. Хота ничего не мог придумать, поэтому просто сказал:
— София! Не уходи! Пожалуйста!
Девушка вздрогнула. В его голосе появились необычные нотки, и она это заметила. Взглянув на Леонарда, она попыталась понять его намерения, но царившая в комнате полутьма мешала ей что-либо разглядеть.
София опять помрачнела.
— Извините, мистер Хоффман, но я не могу…
— Но почему? — не унимался Хота.
— У меня есть личные причины, — пробормотала девушка, давая понять, что ничего не собирается рассказывать.
Хота начал огорчаться. Ему так сильно не нравилась вся эта ситуация! А еще больше ему не нравилась его собственная странная реакция на Софию в последнее время. Он часто думал о ней. Он постоянно вспоминал их встречи в прошлом. Он чувствовал свою большую вину перед ней. А теперь он не находил покоя от мысли, что она уйдет отсюда из-за него.
Парень чувствовал беспомощность. Что же он может сделать, чтобы что-то изменить?
Повернув голову в сторону балкона, он увидел, что звезды сегодня в небе были особенно яркими.
— Ты любишь смотреть на звезды? — неожиданно спросил он, а София снова очень удивилась.
— Да, люблю, — пробормотала она в ответ.
— Но здесь, в городе, звезды совсем не те, что в прерии! — продолжил Хота, делая тяжелый вдох, словно скучая по тому месту, о котором говорил. — А ты хотела бы посмотреть на них посреди Великих Равнин?
София тихо ответила:
— Я хотела бы жить посреди Великих Равнин…
Ее голос звучал удрученно, но искренне, и Хота удивился. Какое странное желание у белой женщины!
— Значит, пойдем, — бодро проговорил он, вставая на ноги и протягивая ей руку.
София непонимающе посмотрела на его ладонь и спросила:
— Куда?
Хота усмехнулся.
— На Великие Равнины! — и не дожидаясь ее ответа, сам коснулся ее руки и заставил встать. Он схватил ее за локоть и подтолкнул к выходу.
— Но сейчас уже ночь, — слабо попыталась запротестовать София, а Хота хмыкнул:
— А ты предлагаешь смотреть на звезды днем?..
Они взяли какого-то коня из конюшни, и Хота усадил Софию на скакуна перед собой. Девушке было невероятно неловко. Его близость заставляла ее сильно нервничать. «Неужели все это ради того, чтобы я позаботилась о его скакуне?» — подумала София, чувствуя себя снова лишь удобной вещью для использования.
Они выехали за город в полной темноте и углубились в прерию. К счастью, свет луны был достаточно ярким, чтобы осветить им путь. Софии было трудно оценить красоту и широту ночной прерии, потому что ее раздирали внутренние чувства. Во-первых, Леонард был слишком близко. Она слышала его равномерное дыхание, которое то и дело скользило по ее шее. От этого мурашки бегали по коже Софии, потому что ее чувства к нему были все еще очень сильны. Во-вторых, мысль, что все это делается им ради личной выгоды, оставляла крайне
