— Понимаю, это звучит как явный бред сумасшедшего, — нерешительно пробормотала Габриэль. — Но неужели тебе легче поверить, будто именно я хотела причинять тебе боль?
Тяжелый взгляд Реми буквально сверлил ее.
— Это ты надела тот медальон мне на шею и ни разу, ни словом не обмолвилась, ни разу не предупредила меня, откуда он у тебя. Наоборот, ты еще и солгала мне, что Арианн сделала его.
— Я же знала, что иначе ты никогда его не наденешь. Я думала, что защищала тебя.
— Мне не нужна такая защита, — резко перебил ее Реми. — Сколько раз Арианн предупреждала тебя остерегаться черной магии? Сколько раз сам я просил тебя избегать этих темных сил? Но ты всегда своевольничаешь. Никогда никого не слушаешь. Я надеялся, что мы, наконец, установили некоторую степень доверия между собой, отвергли ложь, избавились от тайн. Очевидно, я ожидал слишком многого. Обманывать для тебя так же естественно, как дышать.
Габриэль осознавала, что заслужила упреки, но все равно его слова больно ранили ее.
— Реми, это не совсем так… ты несправедлив ко мне.
— Несправедлив? Да ты, оказывается, опять по уши погрязла в интригах и меня туда же окунула по самую шею. Хуже того, вовлекла Волка во всю эту историю, подставила его под удар этой мстительной Лассель. Странно, что она не накропала никаких обвинений и против него, иначе его бы арестовали.
— Касс даже не знает, кто такой Волк, и я пыталась уговорить его, но он не менее упрям, чем ты. Он настоял на своем желании рискнуть, чтобы помочь мне, поскольку он слишком любит тебя. Так же, как и я.
— Ладно. Полагаю, с медальонами более или менее все ясно. Но что ты можешь сказать о другой безделушке в своей шкатулке? О кольце. Я-то знаю, чье оно. Помню, что видел его на пальце Темной Королевы в ночь маскарада. И даже не пытайся отрицать это.
— Я и не собиралась, — уныло подтвердила Габриэль.
— Тогда как оно попало к тебе? Почему она отдала его тебе?
— Это как залог того, что она сдержит свое слово. Она вынудила меня. Я… мне всегда хотелось рассказать тебе… но я…
— …забыла, правда ведь? Просто вылетело из головы. — Реми говорил так язвительно, что ей стало совсем не по себе.
Столько всего случилось с ними за последние несколько дней, что Габриэль забыла о кольце Екатерины. Охотники на ведьм, Кассандра и больше всего — чудо любви Реми. В жизни Габриэль просто не оставалось места для Темной Королевы. Но она понимала, что ей почти невозможно убедить в этом Реми.
Габриэль поднялась и тихонько подошла к нему сзади. Он был таким жестким, колючим, неуступчивым, что едва ли бы принял ее прикосновение. Но ей безумно захотелось дотронуться до него, обнять, восстановить их близость, связь между ними, прежде чем все будет потеряно навеки.
Она осторожно положила ему руку на плечо. Он не сбросил ее руку, но она не почувствовала ничего в ответ, словно Николя был высечен из камня.
— Я боялась, что Екатерина захочет извести тебя. Она дала слово ничего не предпринимать, если… если соблазню тебя и ты забудешь о Наварре.
— Мои поздравления. Я бы отметил твой грандиозный успех на этом поприще.
— Реми, я вовсе не собиралась сдержать свое слово.
— Выходит, и ей ты тоже лгала. Или я не прав? Только осмелюсь сказать, Темная Королева разбирается в правилах всех этих игр гораздо лучше меня.
Габриэль прижалась к Николя.
— Реми, я понимаю, что наделала кучу ошибок, ужасных ошибок, но я сделаю все, чтобы исправить все между нами. Но разве ты можешь хоть на минуту вообразить, что я была с тобой по указке Екатерины, ради того, чтобы встать между тобой и Наваррой?
Реми схватил ее за запястья и резко оттолкнул.
— Какая теперь разница, могу я это представить или не могу? Результат один. Ты встала между мной и моим королем.
— Не… не понимаю. О чем ты?
Реми с горечью посмотрел на нее.
— Не понимаешь? Я поклялся своей королеве, когда она лежала при смерти, присмотреть за ее сыном. Мне не удалось это в ночь накануне Дня святого Варфоломея. Целых три года я ждал дня, когда сумею восстановить свою честь, помогая своему королю скрыться от его врагов. После стольких мучений я нахожу такую возможность. И теперь вынужден послать все к чертям, потому что обязан спасать тебя вместо него.
Габриэль отпрянула от него с такой силой, как если бы Реми со всего маху ударил ее. Она поняла, что мучает его.
— Боже мой! Так вот из-за чего ты так злишься на меня! Я угадала, не правда ли? Не из-за моей лжи, а из-за того, что я помешала тебе исполнить твой… твой драгоценный долг.
— Ты не понимаешь. И никогда не понимала. Я почти всего лишился в ту ночь, накануне Дня святого Варфоломея. Только моя честь, мой долг остались мне.
— Я-то думала, у тебя есть я. — Ей удалось сдержать дрожь в голосе.
— Я тоже так думал. Но, очевидно, я ошибался. Возможно, я и обладал твоим телом, Габриэль, но не думаю, по мне удалось завоевать твою душу. В ту грозовую ночь я заподозрил неладное, что ты что-то утаила от меня. Я старался, как мог, чтобы дать тебе возможность сказать мне правду. Старался до тех пор, пока не почувствовал себя виноватым из-за того, что давлю на тебя. — Он ожесточенно усмехнулся. — Тогда я сказал себе: «Если ты любишь женщину, ей-богу, ты обязан доверять ей. Разве существует любовь без доверия?» И все это время ты смотрела мне прямо в глаза и продолжала лгать. Ты даже позволяла мне любить себя, притворяясь, что ничего дурного не происходит.
— Если тебя волнует Наварра, не трать свои нервы, — заговорила она, собрав всю свою гордость, которая долго служила ей броней. — Ты можешь идти и спасать его с моего благословения. У тебя нет никаких обязательств передо мной. Я сумею постоять за себя. Я достаточно долго справлялась с этим своими силами.
— Мы обручены, Габриэль. Или это тоже вылетело у тебя из головы? Полагаю, я знаю, в чем состоит мой первейший долг.
— Послушай, Николя Реми, я никогда не буду долгом, ни для кого из мужчин. Что касается нашей помолвки, я полностью освобождаю тебя от обязательств передо мной. Мы с самого начала были довольно безнадежной парой. Куртизанка без всякой чести и солдат, для которого честь превыше всего.
Гордо выпрямив голову, она отошла от него на другой конец комнаты, скрывая за надменностью дикую боль, пронзившую ее, и надежду, что он двинется за ней, схватит в охапку и бурно потребует прекратить молоть всякую чепуху. Но он даже не пошевелился. И молчал до тех пор, пока охранник не распахнул настежь дверь, чтобы объявить им, что их время истекло. Реми шагнул за охранником. Возле Габриэль он задержался.
— Я вернусь за тобой. Хоть раз в жизни прояви немного благоразумия и не делай ничего, чтобы спровоцировать их. Продержись до тех пор, пока я не вызволю тебя отсюда.
