Надо было говорить, иного выхода не было. Я рассказала о том, как Анита полюбила Мигеля и открылась мне, о нашем бегстве, о том, как отец Курро обвенчал их, о жизни в цыганском селении. Старуха слушала меня внимательно, не прерывая. Я обдумывала свои слова, не желая говорить ничего лишнего. В какой-то момент, не спуская с нее глаз, я поняла, что должна сказать о детях Аны и Мигеля. Странно, что Хосе де Монтойя не знал об этом. Я поняла, что рано или поздно об этом станет известно. Если я сейчас буду это скрывать, это лишь ухудшит мое теперешнее положение. Ухудшится ли положение Аны и Мигеля, если будут знать, что у них двое детей? В сущности, не особенно… Тут я твердо сказала себе, что саму себя обманывать не буду. Да, я вынуждена признаться, что у Аны и Мигеля двое детей. Этим я улучшаю, а вернее, пытаюсь улучшить свое собственное положение. Не думаю, что я предаю Ану и Мигеля, но и оправдывать себя не нужно.
Я сказала старухе, что у Аны и Мигеля двое маленьких детей.
– Почему ты не сказала об этом людям, что прибыли за тобой?
– Я очень боялась их, все было так неожиданно, – ответила я.
– А меня не боишься?
– Вы допрашиваете меня спокойно.
Ее, кажется, удовлетворил этот мой ответ.
– Но почему все же ты бежала с Аной де Монтойя? – внезапно спросила она, пронизывая меня своим острым взглядом.
– Это имеет значение? – спросила я. – Мне кажется, к теперешним поискам это не относится.
– Ты влюблена в Мигеля?
Я уже была готова к этому вопросу. Старуха слишком умна, чтобы не догадаться.
– Трудно понять и определить собственные чувства, – ответила я. – В юности мне казалось, что я люблю Мигеля Таранто, но теперь, я полагаю, что я всего лишь преданна семье Таранто-Монтойя. Особенно я привязана к детям, – я говорила искренне.
Старуха больше ни о чем не спрашивала меня. Мою жизнь даже можно было бы назвать спокойной. Затем появилась женщина с двумя малышами.
– Я! – докончила я. И мы обе рассмеялись.
Прошло еще несколько дней. Размеренное существование. Дети, еда, прогулки в маленьком саду, беседы с Анхелитой. Старуха не появлялась. Ночи Анхелита проводила в моей комнате на складной постели.
Когда я впервые увидела Анхелиту, она показалась мне славной молодой женщиной, верной служанкой своей госпожи. Но теперь, когда я знала ее историю, я даже гордилась тем, что дружу с таким сильным и мужественным человеком.
Однажды поздним вечером, когда дети уснули, мы как обычно беседовали на разные темы. Внезапно мне показалось, что меня осенило несколько мыслей. Впрочем, я тотчас поняла, что, вероятно, давно их вынашивала, но именно сейчас они наконец-то получили четкую форму.
– Ты полагаешь, Анхелита, что старуха действует по наущению Хосе де Монтойя? – спросила я.
– Вы полагаете иначе?
– Нет, я думаю то же, что и ты. Но мне кажется, что старуха – не больно-то послушное орудие.
– Указания и действия де Монтойя – явно противозаконны. – Анхелита задумалась на несколько мгновений. – Он связал свою судьбу с бандитами, значит…
– Значит, он и сам зависит от них, – докончила я.
– Но наше положение от этого не улучшается. Нас-то могут прикончить как по приказу де Монтойя, так и в пику ему.
Это, конечно, было правдой. Мы еще немного помолчали.
– Странно, – снова заговорила я, – ведь старуха очень умна. Неужели она не понимает, что Ана де Монтойя – совсем юная женщина? Я надеюсь, что выгляжу моложе своего возраста, но неужели она способна поверить, будто я и вправду Ана де Монтойя?
– Меня это тоже занимает, – проговорила Анхелита.
А меня удивило, что мы обе так спокойно обо всем этом рассуждаем, как будто нам ничего не грозит и мы просто наблюдаем со стороны нечто занимательное. Да, логика – великий дар природы или Бога! Стоит начать мыслить логически, как ты успокаиваешься.
– Старуха явно играет комедию, – я сжала губы и нахмурилась.
– И нам она почему-то позволяет играть комедию, – подхватила Анхелита. – И это странно.
– Может быть, это знак того, что она собирается предать маркиза?
– Это было бы спасением для нас! – Анхелита нервно скрестила на коленях пальцы сильных рук.
– Для вас, – поправила я, – для тебя, для Аны и Мигеля. Но не для меня!
– Почему? – спросила Анхелита с неожиданной наивностью. – Почему? Ведь вы не совершили никакого преступления! Наш король милостив. Мы все поможем вам. Мы засвидетельствуем вашу невиновность!
– Дорогая Анхелита, – я тяжело вздохнула, – моя невиновность мне известна. Но пойми, моя младшая сестра неожиданно скончалась. Она была отравлена. У меня нет никаких оснований подозревать ее возлюбленного или одного нашего общего друга. Но мне известно, что они оба задержаны. Задержана была и моя верная служанка и ее муж, также давно находящиеся у меня в услужении…
– А почему вам не приходит в голову, что все они уже на свободе и в отчаянии ищут вас? – взволнованно перебила Анхелита. – А если настоящий преступник уже найден? А если об этом уже знает наша старуха и нарочно держит вас здесь, чтобы ваши близкие заплатили ей выкуп?
– Подожди, Анхелита, не горячись. И не сердись на меня, но мне почему-то не верится, что все обстоит именно так, как ты сейчас предположила. По-моему, это было бы слишком просто. Нет, все сложнее, все более запутанно. А, кстати, тебе не приходит в голову, что и я могу что-то скрывать?
Анхелита подумала, прежде чем ответить.
– Вы несомненно что-то скрываете, – просто сказала она. – И я не нахожу в этом ничего недостойного. Это ваше право. У меня нет ни малейшего желания вызнать ваши тайны. Но я чувствую, что хотя вы и живете странной жизнью, но вы не преступница. По натуре вы – добрый и честный человек.
Она произнесла эту сентенцию с такой искренней наивностью, что я невольно поцеловала ее в щеку.
Прошло еще несколько дней. Мы томились от бездействия и незнания. Однажды утром мы услышали шаги на лестнице. Поднимались две женщины. Они громко переговаривались, перебивая друг друга. Один голос я узнала. Это был голос нашей старухи. Другой голос был мне незнаком. Эта вторая женщина, по-видимому, отличалась полнотой, она ступала тяжело, деревянные ступеньки поскрипывали. Я заметила, что Анхелита побледнела, взволновалась.
Повернулся ключ в замочной скважине. В нашу комнату буквально ворвалась полная пожилая женщина. Старуха осталась в дверях.
С громким криком «Доченька!» женщина сжала Анхелиту в объятиях.
– Мама! Мама! – плача, повторяла Анхелита.
Старуха, стоя в дверях, покачивала головой. Выглядела она весьма сурово, но я уловила в ней на этот раз какую-то растерянность.
