Когда пламя горящей повозки стало затихать, Жоан приказал разобрать баррикады и вернуться к обычным делам. Однако все было не так, как раньше. Лавка пустовала, уже несколько дней никто не заходил в нее, царившая обстановка была тревожной.
– Сколько еще времени вы думаете держать оборону? – спросил Педро Жоана.
– До тех пор, пока Цезарь снова не возьмет власть в свои руки.
– Возможно, этого не произойдет никогда, – предостерег Жоана зять.
В ту ночь Жоан не смог заснуть, задаваясь вопросом, смог бы он утешить свою сестру, если бы рана Педро оказалась смертельной.
Через несколько дней дон Микелетто и его войска вступили в Рим, освободили Цезаря и снова взяли в свои руки контроль над Ватиканом и большей частью города.
На следующий день Жоан записал в своем дневнике: «Сегодня, 18 октября, новый Папа умер, не пробыв понтификом и месяца. Надо все начинать заново. Хотя и более ослабленными, чем раньше».
92
Эти октябрьские дни в Неаполе были ясными и спокойными – настоящий подарок природы, когда бухта предстала во всей своей красе. Анне очень нравилось приходить на причал у замка Кастель Нуово, откуда войска Великого Капитана несколько месяцев назад выбили французов, и идти пешком до самого его конца, созерцая ярко-синее море и очертания окружающих его гор, среди которых выделялся Везувий на востоке и возвышенности острова Капри на юге. Иногда она выходила на прогулку с семьей, а иногда со своей подругой Санчей Арагонской, которая нашла ее сразу же, как только появилась в Неаполе. Обе женщины с радостью обнялись, как сестры, не видевшиеся долгое время. У княгини оставались ее владения в Сквиллаче, и она наслаждалась жизнью вдали от Борджиа, пользуясь своей свободой, как и обычно.
Анне очень нравилось смотреть на горизонт и погружаться в свои мысли, в которых чаще всего присутствовал Жоан. Она любила этого упрямого человека, упорно цеплявшегося за свою мечту – книжную лавку в Риме. Она была счастлива рядом с ним, несмотря на его постоянные отлучки, вызванные нелепыми обязательствами. Как же она боялась за его жизнь! Каждый раз при мысли, что она, возможно, никогда больше не увидит его, Анну охватывал страх. Она знала, что присутствие ее мужа в Риме объяснялось не только необходимостью сохранить книжную лавку, но и его необъяснимой верностью Микелю Корелье и Цезарю Борджиа. Она считала, что любые обязательства, связывавшие его когда-то с этими людьми, были с лихвой выполнены Жоаном, что он отслужил сполна, и от всей души желала, чтобы власти каталонцев раз и навсегда пришел конец. Анна мечтала о том, чтобы Жоан был рядом с ней, с их детьми; книжная лавка в Риме уже не имела никакого значения, она осталась в прошлом, а ей хотелось смотреть в будущее. Будущее вместе с Жоаном.
Анна с нетерпением ждала писем от своего супруга и часто задавалась вопросом, что она может сказать или сделать, чтобы он наконец вернулся к ней.
«Оставьте лавку, Жоан, – писала она ему. – Приезжайте к нам в Неаполь, Вы нам нужны. Ваша жизнь подвергается опасности в Риме. Иннико д’Авалос и Антонелло настаивают на том, чтобы я убедила Вас, а мое сердце говорит, что так будет лучше для Вас и для Вашей семьи. Мы – Вы и я – всегда жили общими мечтами, у нас всегда были общие желания и устремления. И мои глаза наполняются слезами, когда я говорю Вам, что сейчас все уже не так. Забудьте о книжной лавке, мы откроем новую в другом месте; Вы должны быть со своей семьей. Это моя истинная мечта. Если французы одержат верх над Великим Капитаном, они войдут в Неаполь и мы окажемся в опасности. Вы нужны нам сейчас как никогда. Вы бросите нас на произвол судьбы из‑за этой лавки?»
Прочитав это письмо, Жоан, поставив локти на стол, закрыл лицо ладонями. Он всей душой хотел быть рядом с Анной, но по-прежнему чувствовал себя в долгу перед Микелем и хранил слабую надежду на то, что все еще может быть, как раньше.
Он записал в своем дневнике: «Может ли человек, как бы он ни старался, избежать своей судьбы?»
Жоан решил поговорить со своим коллегой и другом Паоло Эрколе. Римлянин оставался ему верным, разделял все превратности судьбы, и Жоан уважал его мнение, потому что он всегда руководствовался здравым смыслом.
– Вы и в самом деле хотите знать, что я думаю? Я могу вам ответить со всей искренностью?
– Естественно. – Жоан сразу понял, что то, что он услышит, не понравится ему.
– Книжную лавку можно спасти, однако ваше присутствие в ней подвергает ее серьезной опаcности, – решительно сказал Паоло. – Вы и Педро являетесь единственными каталонцами, которые остаются в книжной лавке, и, кроме того, вы ее владелец. Книжная лавка была местом встреч сторонников Александра VI, и это представление о ней не изменится, пока вы не уедете из Рима.
– Но ведь вы тоже сражались вместе с Цезарем Борджиа и являетесь одним из наших; я познакомился с вами благодаря дону Микелетто.
– Я римлянин, и мне это простят. Многие сражались с Цезарем Борджиа, а потом перешли на другую сторону, – ответил он твердо. – Но вы всегда будете здесь иностранцем и каталонцем.
Накануне избрания нового Папы враги Цезаря, уже почти окончательно оправившегося от болезни, вновь принялись плести интриги, хотя его войско поддерживало в Риме практически полный порядок благодаря французскому влиянию. Военное давление на Ватикан поменяло полюс. Через несколько дней после выборов только что почившего Папы испанские войска, расквартированные под Римом, отступили перед превосходящими их французскими войсками, направлявшимися в Неаполь, чтобы вернуть себе контроль над королевством.
При подобных обстоятельствах Жоана навестил Никколо, возвратившийся в Рим в ранге посла Флоренции. Несколькими неделями ранее Жоан получил письмо от флорентийца, в котором тот сообщал о своем прибытии и просил оставить для него книги Плутарха «Параллельные жизни», чтобы подарить их Цезарю, с которым он поддерживал дружеские отношения. Увидев Никколо, Жоан, который, несмотря на присутствие Педро, с каждым днем ощущал себя все более одиноким и изолированным от общества, испытал настоящую радость от встречи со старым другом. Жоан пригласил Никколо пообедать, и они несколько часов беседовали о событиях прошлого и настоящего.
– Моя республика хочет, как и все остальные, оказать влияние на выборы Папы и выбрать того, кто будет к нам благосклонен, – сообщил Никколо с той присущей ему ироничной улыбкой, которую Жоан прекрасно помнил. – Цезарь Борджиа все еще контролирует голоса одиннадцати кардиналов, и его позиция является ключевой при выборах Папы.
– Я надеюсь, что вновь избранный Папа подтвердит его статус папского знаменосца и что наша жизнь вновь вернется на круги своя.
– Возможен и такой вариант: договоренность будет иной и Цезарь удалится в свое герцогство в Романье, оставив Рим, – ответил флорентиец. – Если это произойдет, вы и ваша книжная лавка окажетесь не у дел. В ближайшие дни я планирую переговорить со многими людьми. И первым в этом списке будет Цезарь Борджиа, с которым у меня уже назначена аудиенция в замке Сант-Анджело.
– Я очень прошу вас, друг мой, держать меня в курсе событий.
– Кардинал делла Ровере будет избран следующим Папой, – сообщил Никколо Жоану несколько дней спустя, снова появившись в книжной лавке.
– Делла Ровере? – переспросил Жоан удивленно. – Это плохая новость!
– К кардиналу Делла Ровере благосклонно относятся французы, и он пришел к соглашению с Цезарем, которого величает «мой любимый сын». Испанские кардиналы поддержат его, и он вновь утвердит Цезаря в качестве папского знаменосца и главнокомандующего ватиканскими войсками.
– Это великолепно, я очень рад, – сказал Жоан с облегчением. – Я надеюсь, что старые добрые времена вернутся и что моя семья вновь сможет радоваться жизни в Риме и быть счастливой в нашей книжной лавке.
