— Так вот в чем дело! — сдавленно вскричала герцогиня. — А я не понимала. Я так долго была богатой. Все, чего мне хотелось, всегда клали к моим ногам, и я забыла, что значит быть бедной. Я старше твоей матери, и к тому времени, когда она выросла, я уже вышла замуж и жила в Париже. Наверное, я никогда не задумывалась над тем, насколько различается наш образ жизни. О, Гардения, как же беспечна я была! Но я любила Эмилию, я действительно любила ее!
— Не надо ругать себя, — стала успокаивать ее Гардения. — Мама ничего не ждала и очень любила вас. Она часто рассказывала, как вы красивы и как, когда вы были девочками, все взгляды по дороге к церкви были обращены на вас, а мужчины, певшие в хоре, с трудом следовали текстам гимнов, поглядывая на вас поверх книг.
— А куратор в меня влюбился! — улыбнулась герцогиня. — Он часто приходил к нам на чай, и всякий раз, когда я к нему обращалась, он становился пунцовым. Я обычно специально заставляла его краснеть, чтобы лишний раз проверить, какова моя власть над мужчинами. О, дорогая, как же это было давно!
Она посмотрела на Гардению и продолжила:
— Когда мне было столько же, сколько тебе, я уже была замужем. Я хотела выбраться из дома. И Хуго Рейнбард казался мне привлекательным. Я не любила его, он мне просто нравился. Мой отец предупреждал меня на его счет, но я не желала слушать. Какая девушка может устоять, когда ей предлагают Лондон и Париж, а живет она в деревне, и в нее влюблен куратор?
— Мама говорила, что в подвенечном платье вы были похожи на ангела, — сказала Гардения. — Она часто говорила о вас. Мне очень хотелось увидеть вас, и, когда вы приехали к нам в июне 1902 — вы видите, я даже дату помню, — я поняла, что она ни в коей мере не преувеличивала вашу красоту. Я никогда в жизни не видела женщины красивее вас.
Герцогиня с улыбкой восприняла этот комплимент, но вдруг закрыла руками лицо.
— Семь лет назад, — проговорила она, — и посмотри на меня сейчас. Я постарела, мое лицо в морщинах. О, не надо пытаться спорить со мной, мое зеркало рассказывает мне всю правду. Моя красота, Гардения, дело прошлого. Но я стараюсь и буду стараться вернуть ее. Я слышала о новом открытии, что-то необыкновенное, его сделали венгры. Это специальное средство для… — Внезапно герцогиня замолчала, нетерпеливое выражение исчезло с лица. — Но сейчас я не хочу об этом разговаривать. Давай лучше поговорим о тебе. Ты правильно сделала, что приехала ко мне, деточка. Тебе больше не к кому обратиться за помощью, и мне кажется, ты очень отважная, раз решилась в одиночестве проделать такое путешествие.
— Мне больше ничего не оставалось, — сказала Гардения. — Наверное, мне следовало бы подождать немного и написать вам, но эти люди так жаждали быстрее заполучить наш дом, и я продала нашим друзьям в деревне все, что оставалось из обстановки. Мебели почти не было, да и цену высокую я запрашивать не могла, потому что была почти у всех в долгу. Мне едва хватило денег, чтобы оплатить проезд до Парижа. Я даже не осмелилась потратить деньги на телеграмму вам.
— И ты приехала вчера вечером, — задумчиво проговорила герцогиня. — Я не поверила, когда Ивонна сказала мне, что в доме находится моя племянница.
— Должно быть, эта новость крайне поразила вас, — сказала Гардения. — Я не ожидала, что у вас будет прием. Как глупо с моей стороны! Я думала, что приеду, объясню все вам, и вы все поймете.
— Я понимаю… я все понимаю, — ответила герцогиня, — но нам надо что-то решить на будущее. Как я уже говорила, мне кажется, ты не можешь оставаться здесь.
— Даже ненадолго? — с сожалением спросила Гардения. — Я понимаю, что должна найти работу. Я размышляла об этом в течение всего моего путешествия, но чем я могу заняться? У меня недостает образования, чтобы работать гувернанткой. Мои знания поверхностны. Я говорю по-французски — мама настояла на этом. Я играю на фортепьяно и немного рисую. Математика мне никогда не давалась, да и с грамматикой дела были плохи.
— Работа гувернантки превратит твою жизнь в ад, — сказала герцогиня. — К тому же, ты моя племянница.
— Да, я знаю, — согласилась Гардения. — Но что же еще можно делать? Стать компаньонкой?
— Женщина не должна наниматься в компаньонки к другой женщине, — сказала герцогиня. — Тебе, деточка, следует выйти замуж.
Гардения покраснела.
— Я всегда надеялась, — нерешительно проговорила Гардения, — как и все девушки, что однажды я полюблю. Но сначала болел папа, потом мама, и у меня не было возможности познакомиться с кем-нибудь.
— Да, ты должна выйти замуж, — твердо повторила герцогиня. — Сложность заключается в том, как все это устроить.
— Разве я не могла бы остаться здесь на некоторое время? — обеспокоенно спросила Гардения. — Я не буду вам мешать, тетя Лили, и, может быть, я буду выполнять какую-нибудь работу по дому. Я умею шить и…
Герцогиня взмахнула рукой.
— Моя дорогая девочка, у меня десятки слуг, которые работают на меня. Я ведь хочу найти тебе мужа и… — Она замолчала, и Гардении показалось, что тетушка чем-то смущена. — Дорогая моя! — воскликнула герцогиня. — Даже не знаю, что сказать. Я не знаю никого, кого можно было бы попросить сопровождать тебя, кто мог бы принять молодую девушку по моей рекомендации.
— Я не понимаю, — сказала Гардения.
— Конечно, ты не понимаешь, — согласилась герцогиня. — Тут есть некоторые проблемы. Дело не в том, что я не хочу, чтобы ты жила со мной. Ситуация гораздо сложнее.
— Если вы боитесь, что я буду мешать вам устраивать приемы, — сказала Гардения, — я даже не буду появляться на них. Вчера вечером я слышала, как там весело, но когда я собиралась подняться наверх и сообщить вам о моем приезде, лорд Харткорт убедил меня, что это глупо.
— Лорд Харткорт! — воскликнула герцогиня. — Ты виделась с ним?
— Да, — ответила Гардения. — Я ждала в холле, и он с графом Андре де… — я забыла, как его зовут, — заговорили со мной. — Она решила не рассказывать тетушке, как вел себя граф.
— Это, вероятно, был Андре де Гренель. Ты сказала им, кто ты?
— Я сказала лорду Харткорту, что я ваша племянница, — ответила Гардения. — Я поступила неправильно?
— Нет, нет, все в порядке, — проговорила герцогиня. — Тебе не показалось, что он удивился?
— Ну, я оказалась в неловкой ситуации, — сказала Гардения. — Я упала в обморок — наверное, из-за того, что ничего не ела в дороге, — и он перенес меня в кабинет.
— Очень любезно с его стороны, — заметила герцогиня. — Так не похоже на него, чтобы он беспокоился из-за кого-то. Это испорченный молодой человек, с ним очень трудно общаться. Когда он приезжает на мои вечера, у меня возникает чувство, что он смотрит на меня свысока.
