— О-ой! — крикнул первый, с ножкой, не обращавший никакого внимания на то, что его ноги болтались в двух футах от пола. — Она убежит!
Поросенок внезапно ожил, оглушительно завизжал и помчался в соседнюю комнату. Темпл же воскликнул:
— Господи Иисусе!
И тут впервые с того момента, как он постучался в дверь, в доме 9 по Керситор-стрит воцарилась мертвая тишина.
Темпл посмотрел на мальчишек. Те таращились на него с раскрытыми ртами.
— В чем дело? — спросил он.
Все промолчали. И покосились на своего вожака, все еще державшего ножку от стула, но, к счастью, не решавшегося снова пустить ее в ход.
— Вы произнесли имя Господа нашего всуе, — заявил он с упреком в голосе и одновременно как бы с восхищением.
— Ваша свинья меня напугала.
— Миссис Макинтайр не любит, когда сквернословят, — заявил мальчишка.
Судя по тому, что успел увидеть Темпл, миссис Макинтайр следовало меньше беспокоиться за речь мальчишек, а больше — за их жизни, но он воздержался от замечаний.
— Что ж, — сказал он, — давайте не будем ей об этом рассказывать.
— Поздно уже, — сообщил малыш в другой его руке.
И Темпл тотчас глянул на палец мальчика, указывающий на что-то у него за спиной.
— Боюсь, я это уже услышала, — раздался негромкий женский голос. Знакомый голос.
Темпл поставил мальчишек на пол. Выходит, она не сбежала.
— Миссис Макинтайр, я полагаю…
Не ответив, Мара повернулась к мальчишкам:
— Что я говорила насчет преследования Лаванды?
— Мы за ней не гонялись! — крикнули сразу несколько.
— Она была нашей добычей! — сказал еще один.
— Украденной из нашей сокровищницы! — воскликнул предводитель. — И мы ее спасали.
Темпл наморщил лоб.
— Свинью зовут Лаванда?..
Мара даже не посмотрела в его сторону. Она переводила взгляд с одного мальчишки на другого с выражением, невыносимо ему знакомым, — такое выражение он миллион раз видел в детстве на лице своей гувернантки, и оно означало разочарование.
— Даниел, что я говорила? — спросила Мара, в упор глядя на предводителя веселой банды. — Повтори мои слова.
Мальчик отвел глаза и пробурчал:
— Лаванда не трофей.
Мара перевела взгляд на мальчишку, стоявшего с другой стороны от Темпла:
— И что еще, Мэттью?
— Не гоняйтесь за Лавандой.
— Совершенно точно. Даже если что?.. А, Джордж?
Один из мальчишек со вздохом произнес:
— Даже если она начинает сама.
Мара кивнула:
— Вот и хорошо. А теперь, раз мы вспомнили все правила, касающиеся Лаванды, пожалуйста, приведите себя в порядок и спрячьте оружие. Пора завтракать.
Мальчишки особо не спешили. Некоторые повернулись к Темплу, с любопытством его рассматривая.
— Молодые люди, — снова заговорила Мара, — мне кажется, я выразилась правильным английским языком, ведь так?
Даниел шагнул вперед и мотнул маленьким острым подбородком в сторону Темпла:
— Кто это?
— Не тот, о ком вам следует беспокоиться, — заявила Мара.
Мальчики посмотрели на нее скептически.
Мэттью же, склонив голову к плечу и глядя на гостя, пробормотал:
— Он очень большой…
— И сильный, — добавил кто-то.
Даниел кивнул. Темпл отметил, что взгляд мальчишки не отрывается от шрама у него на щеке.
— Он пришел, чтобы забрать нас на работу?
Сумев сдержаться, Темпл не выказал своего удивления. А через долю секунды его осенило: это же сиротский приют! Мог бы догадаться и раньше, но обычно при словах «сиротский приют» перед мысленным взором возникает картинка: несчастные мальчишки, стоящие в длинной очереди за миской горячего серого месива. А тут — батальоны вопящих воинов, гоняющихся за свиньей.
— Конечно же, нет. Никто вас не заберет.
Даниел повернулся к Маре:
— Тогда кто же он?
Темпл приподнял бровь. Интересно, как она ответит на этот вопрос? Вряд ли сможет сказать правду.
Она посмотрела Темплу прямо в глаза и проговорила:
— Он пришел, чтобы добиться отмщения.
У мальчишек распахнулись рты. А Темпл с трудом удержался, чтобы не сделать того же самого.
Тут Даниел снова заговорил:
— Отмщение — за что?
— За мою ложь.
О да, она совершенно бесстрашная!
— Ложь — это грех, — заметил маленький Джордж.
Мара едва заметно улыбнулась:
— Вот именно. И если ты солжешь, то к тебе непременно придет кто-нибудь вроде него и накажет.
Вот так-то! Она с легкостью превратила его в негодяя. Темпл нахмурился — на него обратились взгляды множества широко раскрытых глаз.
— Так что видите, мальчики, — проговорил он, — у меня небольшое дело к миссис Макинтайр.
— Она соврала не нарочно, — вступился за Мару Даниел. Темпл нисколько не сомневался в том, что миссис Макинтайр соврала совершенно сознательно. Но, взглянув на мальчика, он сказал:
— Тем не менее она это сделала.
— Значит, у нее была важная причина. Ведь правда?
Все мальчишки повернулись к Маре, в глазах которой что-то промелькнуло… Неужели смех? Она находила все это забавным?
— Правда, Генри. И поэтому я твердо намерена договориться с нашим гостем.
Только через его, Темпла, разложившийся труп. Никаких сделок не будет!
— Может быть, мы обсудим эти причины, миссис Макинтайр?
Она чуть склонила голову к плечу.
— Да, может быть. — Но прозвучало это так, словно она имела в виду нечто прямо противоположное.
Похоже, мальчикам этих объяснений хватило, но только не Даниелу. Прищурившись, он заявил:
— Мы останемся тут. Просто на всякий случай. — И в этот миг Темпл увидел в глазах мальчишки что-то очень знакомое. Недоверие, подозрительность… и силу.
— Это очень мило с твоей стороны, Даниел, — проговорила Мара, подталкивая мальчишек к выходу из прихожей, — но заверяю тебя, я прекрасно справлюсь сама.
Верно, справится… В этом Темпл ничуть не сомневался. И большинство мальчишек — тоже. Один за другим они покидали прихожую, словно не было ни «похищения» свиньи, ни погони, ни драки, ни всего прочего; и только Даниел, уходивший очень неохотно, то и дело оборачивался, глядя на Темпла серьезными темными глазами. Уже очень давно никто не осмеливался так бесстрашно смотреть на него.
Мальчик был предан Маре, и это произвело на Темпла определенное впечатление. Но он вовремя вспомнил, что эта женщина — настоящий демон, она явно не заслуживала подобной преданности.
Когда она решительно закрыла за мальчишками дверь, он качнулся на каблуках.
— Значит, миссис… Макинтайр?
Мара выразительно взглянула на девушку, все еще в оцепенении стоявшую у двери и смотревшую на них широко распахнутыми глазами.
