Больше всего на свете Петру не хотелось бы вести под венец девушку, смотрящую на него с ненавистью и в душе проклинающую его.
— Поверьте, вчера, когда я случайно оказался на вашей земле, у меня не было в мыслях ничего дурного, — твердо начал он говорить. Он мог отнести к хорошему знаку уже тот факт, что она готова была его выслушать. — Я часто прогуливаюсь верхом, и признаю, что не всегда твердо соблюдаю границы наших земель. Вы долго отсутствовали, проживали в Европе, и смею заметить, что поверенный вашего батюшки не всегда изрядно и добросовестно нес свою службу, а от того, некоторая часть ваших угодий пришла в запустенье. Но стоит отдать должное, после вашего возвращения произошли просто волшебные изменения, — Петр заметил, как невольно глаза у девушки блеснули гордостью, а щечки от похвалы зардели смущением. — И поэтому, вчера я…. Ирина Васильевна, мне не делает чести вчерашнее происшествие, я полностью признаю свою вину и готов искупить её, если вы позволите! Вы так молоды, так прекрасны! Увидев вас вчера, я потерял голову, не смог совладать с эмоциями, в нужный момент усмирить любопытство! Я повторюсь, если вы позволите, я готов искупить свою вину!
Ирина склонила голову, тем самым спрятав глаза. Речь молодого человека была пылкой и эмоциональной, но на неё она произвела мало впечатления.
— Чем вы готовы искупить вину? — медленно, тщательно подбирая слова, заговорила она, и в её голосе появилось что-то новое. — Как можно исправить то, что вы вчера натворили? У вас с батюшкой состоялся разговор, и вы, — Господи, спаси наши грешные души, — теперь ходите в моих женихах!!! Отец не сегодня, так завтра объявит об официальной помолвке, и поверьте, я знаю его, он будет настаивать на скорой свадьбе! Вы думаете, я об этом мечтала? Пойти под венец с человеком, который подверг сомнению мою честь, выставив в глазах моего отца своей любовницей? Да лучше бы я вчера умерла, чем пережила подобный стыд! Вам меня не понять, Петр Сергеевич! Вам, как я понимаю, не знакомо такое понятие, как честь и добродетель!
Большего оскорбления девица Палагина не могла нанести Петру. Тот побледнел, но сдержался. Он всеми фибрами души пытался понять оскорбленные чувства девушки, и только поэтому не нагрубил в ответ. Ох, будь на его месте старший брат, Николай, не удалось бы тогда избежать беды!
Но Петр не Николай, к их обоюдному счастью.
— Что ж, Ирина Васильевна, мне вполне понятна ваша позиция. Вы считаете меня негодяем и недостойным человеком, — начал говорить Петр, и на его лице не дрогнул ни один мускул, — и это ваше право. Ни в чем переубеждать я вас не стану, так как вижу, что вы настроены решительно. Мне остается только сожалеть, что между нами не может быть примирения. Я не сторонник враждебных отношений. К тому же, нам ли с вами враждовать? Василий Дмитриевич ясно дал понять, что готов отстаивать честь старшей дочери. Так, ответьте мне на вопрос: вы предпочитаете, чтобы я стрелялся с вашим батюшкой на дуэли?
Ирина вздрогнула, её тело встрепенулась, и она невольно подалась вперед. Их лошади стояли так близко, что она почти чувствовала на своем лице дыхание мужчины.
— Нет, — коротко ответила она, на что Петр удовлетворенно кивнул.
— Хоть в одном мы с вами согласны. Я, знаете ли, не любитель дуэлей, и предпочитаю недоразумения урегулировать мирным путем. А между нами возникло роковое недоразумение, и я ещё раз готов повторить, что вину за вчерашний инцидент полностью беру на себя. Но ничего изменить теперь нельзя, и время повернуть вспять тоже. Поэтому, Ирина Васильевна…, - тут он сделал паузу и отпустил уздечку Зарницы, — сегодня вечером я и мой шурин, Роман Львович Устов, сочтем за честь отужинать у вас. Василий Дмитриевич, был столь любезен, что пригласил нас, и я с удовольствием принял его приглашение.
Наверное, только после этих слов, Ирина окончательно поняла, что дороги назад нет. Она облизнула внезапно пересохшие губы и спросила:
— Вас это забавляет, господин Ракотин?
— В той же степени, что и вас, Ирина Васильевна.
Ирина прищурила глаза. С неё хватит! На сегодня достаточно! И она, не попрощавшись, пришпорила Зарницу. Домой! Прочь от Ракотина и от незавидного будущего, которое готовил ей родной отец!
К ужину готовились основательно, с раннего утра. Было отполировано домашнее серебро, дворовые девки сновали по комнатам, наводили чистоту, кухарки стряпали деликатесы, из погреба доставались марочные вина и шампанское «Вдова Клико».
Граф Палагин поставил перед собой задачу произвести на будущего зятя самое, что ни на есть благое впечатление. За ночь он ещё раз пришел к выводу, что Петр Сергеевич Ракотин — выгодная партия для его Ириночки. Хорош собой, богат, имеет влияние в столице. Что ещё нужно будущему зятю? Сердце отца успокоилось. После вчерашнего серьезного разговора с дочерью, он Ирину больше не видел. С утра ему доложили, что она выезжала на конную прогулку, но вскоре вернулась. Василий Дмитриевич не искал встречи с дочерью, да и по чести сказать, не особо стремился. Где-то в глубине души затаился страх, что, посмотрев Ирине в глаза, он не выдержит, дрогнет отцовское сердце, и Василий Дмитриевич смалодушничает. А подобного он позволить не мог.
Всё решено.
Иногда, чего греха таить, в кабинете, перед тем, как лечь спать, он задумывался над непростой судьбой старшей дочери. Потерять мать в столь юном возрасте было для Ирины не простым испытанием. Анна Ивановна, да упокоит Господь её душу, была милой и доброй женщиной. А как она хлопотала над своим дитя! Пылинки сдувала с девочки, всё свободное время проводила с ней! И гуляла, и кормила, и спать укладывала. Ничего удивительного, что дочка в маменьки души не чаяла! А после безвременной кончины Анны Ивановны что-то с Ирочкой произошло. Она вдруг разом повзрослела, стала серьезной, и к близняшкам относилась так, точно родную мать пыталась заменить.
В Европе было не досуг Василию Дмитриевичу, у него было много работы и исследования не оставляли свободного времени на воспитание детей, но по возвращению в Россию, он крепко призадумался. Ирина не должна прозябать в девках. И приданное он за неё хорошее давал. А то, что у неё не сладилось по-первости с будущим мужем, так это не беда. Стерпится, слюбится. Главное, чтобы муж оказался без гнильцы, был человеком слова и дела. А именно такое впечатление и произвел на него молодой Ракотин.
Во дворе творилось столпотворение. Дворовые все переполошились, разволновались. Как же тут не волноваться, поди, впервые за долгие годы в имение Отрада гостей ожидали. Да и не хотелось им подвести молодую барыню. Добрая она, посочувствовать чужой нужде умеет. К тому же, приезжает не кто иной, как жених её, почитай будущий хозяин!
